Онлайн книга «В нежных объятьях»
|
– Женни, а ты одна? – В каком смысле? – Ты замужем, у тебя есть кто-то? – С какой целью интересуешься? – улыбнулась она, растянув свой очаровательный, и без того большой рот в улыбке. «Улыбка Чеширского кота… – машинально подумал Сергей. – Множество маленьких беленьких острых зубок, которыми Женни может укусить. Больно-больно. Или совсем не больно… Так, прихватит осторожно и цепко и не отпустит уже!» Женя между тем продолжила: – Нет, я не замужем. И у меня никого нет. И детей у меня тоже нет. А у тебя, я слышала, была жена. И ребенок у тебя есть, да? А кто? Сын или дочь? И сколько лет? – Даже не знаю, что тебе на это ответить, Женни, – пожал плечами Сергей. – Хочешь услышать? – Хочу. Если ты, конечно, готов мне рассказать. – Жена моя была та еще сука. Стерва! – Сережа! – распахнула глаза Женя. – Как ты можешь… А впрочем, я почему-то была уверена, что твоей женой непременно должна оказаться женщина подобного типа. – Это еще почему? – в свою очередь, опешил Сергей. – Потому что ты слишком хороший, – сказала Женя. – А противоположности всегда притягиваются. – Я изменился. Нет, я не стал плохим… Но я стал другим, это точно. – Ты назвал мать своего ребенка сукой и стервой, – напомнила она. – По мне, это все же перебор, если честно. – Ребенок не мой, – сделав над собой усилие, признался Сергей. Он ни с кем не обсуждал эту проблему, но сейчас ему впервые захотелось поговорить на больную для него тему именно с Женни. С ней было легко. Оказывается, Женни его понимала. – Да-а?! – Мы поженились с Миленой чуть ли не сразу. Почти не зная друг друга. Я приехал в Москву, отправился на подготовительные курсы и встретил ее… Через неделю мы уже жили вместе в общаге – в одной комнате. В институт она так и не поступила – ждала ребенка. В общем, я учился, работал, мы снимали комнату: было трудно, но весело… У Милены родился мальчик. Мы назвали его Саввой. – Почему ты думаешь, что это не твой сын? – Потому что Милена потом призналась, что это не мой ребенок. Призналась, когда ей понадобилось уйти от меня. К другому. Перспективному и обеспеченному товарищу. А у меня в тот период дела совсем плохо шли. И этот кризис в стране… Как назло, рухнул рекламный бизнес, рекламщики в ту пору оказались совершенно не нужны – бесполезная на тот момент профессия. Новый муж обещал усыновить Савву. Короче, она меня лишила отцовства. Да я, в общем, и не сопротивлялся… – А вдруг это твой сын! – Не мой. Я и говорю – потому и не сопротивлялся, что провели ДНК-экспертизу… – махнул рукой Сергей. – И экспертиза подтвердила, что Савва не мой сын. – Ничего себе… – пробормотала Женя. – Как в кино. – Ой, и не говори. А потом у меня дела пошли в гору. И деньги за мои картины стали платить, и квартира в наследство досталась в хорошем месте… А от меня уже ни алиментов не получить, ничего, и претендовать на что-то – тоже уже никак. Милена реально кусала себе локти. Тем более что у ее нового супруга случился тяжелый инсульт. Он много работал, но и много пил. – И… что? – Ничего. Она его тоже бросила. Я давал ей деньги. Когда она просила, разумеется. – А с Саввой ты видишься? – Иногда. Редко. Ему сейчас четырнадцать. И он меня терпеть не может. И не мог терпеть никогда. Даже в раннем детстве, младенцем. Знаешь, Женни, в это почти невозможно поверить… Но он словно всю жизнь чувствовал, что я ему чужой. Да, очень многие люди, воспитанные отчимами, признаются, что отчимы были им как родные, что отец не тот, кто родил, а кто воспитал, но почему-то у меня случилось не так. Мне в этом смысле не повезло. – Ты наказывал его? Ругал? Читал нотации? Может быть, именно это обижало ребенка? – осторожно спросила Женя. – Нет. Я даже не шлепнул его ни разу. И не ругал, и не занудствовал, и позволял ему все… Может быть, именно это и было ошибкой – все позволять? Не знаю. Но ты мне не обязана сочувствовать, – вдруг спохватился Сергей. Он словно увидел себя со стороны: унылый дядька, жалующийся на жизнь. – Конечно, это я виноват в том, что у меня не сложились отношения с Саввой, глупо все сваливать теперь на этот мифический «голос крови». И я не для того это говорю, чтобы ты пожалела меня, нет… – Он провел ладонью по своему лицу, пытаясь собраться с мыслями. – Если честно, то ты первый человек, с которым я почему-то в состоянии говорить обо всем этом. – Спасибо за доверие, – тихо произнесла Женя. – Наверное, это странно. Была семья, бац! – и нет ее. Словно приснилось все, мираж какой-то… – Мираж… Подходящее слово! Они некоторое время сидели молча. Из радио теперь звучала музыка. – Ты бы хотел встретиться с Анной? – спросила вдруг Женя. – Нет, – быстро ответил он. – Есть несколько дядиных картин, на которых он запечатлел ее, их семью, дом… Отдай потом Ане. Сам я не хочу с ней встречаться. – Хорошо, – спокойно ответила Женя. – Сад роз. – Что? – Я помню, у них чудесный сад, у Кирсановых. Я называл его сад роз. Во всех смыслах… – Сергей сбился и замолчал. – А ты… Ты рисовал Аню? – Нет. Портреты, вот такие, классические, в дядином духе – не мое. Я почему-то тоже все время думаю о том саде… Вот его бы я сейчас точно нарисовал. Сад роз, и между цветами бродят призраки, тени. Причем, ты знаешь, мне вовсе не обязательно идти к Кирсановым, этот сад у меня вот здесь, в голове, – он указал пальцем на свой лоб. – Ты такой… – Женя улыбнулась, пожала плечами, но не договорила. Потом отвернулась. – Ты знаешь, через несколько дней в городе будут отмечать юбилей Тургенева. Обещают бал. – Я слышала об этом. – Ты бы пошла? Со мной. – Говорят, там что-то костюмированное… Без специальных нарядов под старину не пустят. – Пустят! – обрадовался Сергей. Вскочил, распахнул дверцы шкафа. – Смотри, от тетки остались, она же в театре работала… Сцены из дворянской жизни хоть сейчас играй. – Ух ты. – Женя вскочила, принялась передвигать вешалки. – Красота какая… Она приложила к себе одно платье, затем другое. – Вот это тебе пойдет. – Оно же красное! – Пунцовое. Твой цвет. Женя, стоя перед большим, мутным от старости, зеленовато-желтым зеркалом, приложила платье к себе. И правда, темно-пунцовое платье – яркое и все же, несмотря на нотки огня, не вызывающее – очень шло этой девушке, смотревшейся в зеркало. Струящийся, гладкий атлас юбки, жесткий корсет. – Мне кажется, дворянки в таких нарядах не ходили, – пробормотала Женя, улыбаясь своему отражению. – Какие-нибудь дамы полусвета… |