Книга Собиратели ракушек, страница 86 – Розамунда Пилчер

— Но что же он делает по вечерам?

Данус покачал головой.

— Не имею представления.

— Почему тебя так взволновало, как он проводит вечера? — поинтересовался Ноэль. — Стоит ли беспокоиться о вечерах, когда чудовищна вся его жизнь!

— И такая скучная жизнь. У него ведь, наверное, нет ни телевизора, ни телефона… — Нэнси удрученно смолкла. Нет, она решительно не понимает, как можно жить в таких условиях!

Ноэль сокрушенно покачал головой. На лице его появилось то же раздраженное выражение, что и в детстве, когда он, как ни бился, не мог объяснить Нэнси самые простые правила игры в карты.

— Ты безнадежна, — сказал он ей, и она с оскорбленным видом надолго замолчала.

Ноэль повернулся к Данусу:

— Вы родом из Шотландии?

— Мои родители живут в Эдинбурге.

— Чем занимается ваш отец?

— Он юрист.

Нэнси от любопытства забыла об обиде.

— А вы не захотели тоже стать юристом? — спросила она.

— Я думал пойти по стопам отца, когда учился в школе. Но потом изменил решение.

— Мне всегда казалось, что шотландцы очень любят спорт. Охотятся на оленей, на куропаток, рыбачат. Ваш отец тоже любит охотиться?

— Он любит рыбачить и играет в гольф.

— И он — старшина пресвитерианской церкви? — Ноэль выговорил это, как ему казалось, с шотландским акцентом, и Пенелопа досадливо закусила губу. — Так это, кажется, называется на холодном Севере?

Данус никак не отреагировал на его насмешливый тон.

— Да, он старшина. И к тому же лучник.

— Не понял. Просветите меня.

— Член «Почтенного общества лучников». Входит в отряд телохранителей королевы, когда она приезжает в свой Холирудский замок. В таких случаях он облачается в старинную одежду и просто великолепен.

— И с каким же оружием в руках он охраняет ее величество? С луком и стрелами?

— Именно.

Они уперлись друг в друга взглядом.

— Живая легенда! — сказал Ноэль и взял второй кусок клубничного пирога.

Обильный ланч закончился кофе и десертным шоколадом. Ноэль отодвинул стул, довольно вздохнул и сообщил, что сию же минуту отправляется складывать вещи, иначе впадет в кому. Нэнси начала суетливо собирать чашки и блюдца.

— Что вы намереваетесь делать теперь? — спросила Пенелопа у Дануса. — Вернетесь к костру?

— С ним все в порядке, горит себе и горит, — сказал Данус. — Так что мы успеем съездить на свалку. Сейчас я загружу машину.

— Не беспокойся, ма. — Ноэль подавил очередной зевок. — Шофер Данусу не требуется.

— Вообще-то, требуется, — возразил Данус. — Я не вожу машину.

Наступило молчание. Ноэль и Нэнси с удивлением уставились на него.

— Не водите машину? Вы хотите сказать — не можете водить? Но как же вы передвигаетесь?

— На велосипеде.

— Невероятно! Это что, принципиальная позиция? Вы против загрязнения воздуха или дело в чем-то другом?

— В другом.

— Но…

— Я вожу машину, — поспешила вмешаться в разговор Антония. — Если позволите, Пенелопа, я сяду за руль, а Данус покажет мне дорогу.

Она посмотрела через стол на Пенелопу, и они заговорщицки улыбнулись друг другу.

— Отлично, — сказала Пенелопа. — И не медлите, поезжайте сейчас же, а Нэнси поможет мне убрать со стола. Когда вы вернетесь, мы все вместе пойдем в сад и сожжем последний мусор.

— Боюсь, мне пора домой, — сказала Нэнси. — Я не могу остаться ночевать.

— Ах, побудь еще немного. Я с тобой и не поговорила толком. Какие в воскресенье могут быть дела?..

Пенелопа поднялась и взяла в руки поднос. Антония с Данусом тоже встали из-за стола, попрощались с Ноэлем и вышли через кухню на подъездную площадку. Пока Пенелопа собирала на поднос кофейные чашки, Ноэль и Нэнси сидели в молчании, но вот хлопнула входная дверь, и они заговорили разом.

— Какой, однако, странный парень этот Данус…

— Ни разу не улыбнулся. Уж слишком он серьезный.

— Где ты его раскопала, ма?

— Ты о нем что-нибудь знаешь? Судя по всему, он получил неплохое воспитание, и тем более подозрительно, почему он работает садовником? И не пьет вино, не водит машину — что все это значит? Почему он не может водить машину, хотел бы я знать!

— Я подозреваю, — важно заявила Нэнси, — что он кого-то задавил в пьяном виде и у него отобрали права.

Такая версия приходила в голову и самой Пенелопе и очень ее тревожила. Но она не желала слушать рассуждений на эту тему и, не раздумывая, бросилась на защиту Дануса:

— Господи, дайте ему хоть выехать за ворота, а потом уж рвите на клочки!

— Признайся, ма, он очень странный парень, и ты сама прекрасно это понимаешь. Если он говорит правду, он из более чем респектабельной семьи и, скорее всего, вполне состоятельной. Какого же черта он довольствуется заработком сельскохозяйственного рабочего?

— Не знаю.

— Ты его спрашивала?

— Конечно нет. Его частная жизнь меня не касается.

— Но он представил рекомендации?

— Разумеется, представил. Я наняла его через контору.

— Они ручаются за его честность?

— За честность? Но почему он должен быть бесчестным?

— Мамочка, ты такая наивная, веришь любому, если у него более или менее приличная внешность. Но, подумай, он работает в саду, рядом с домом, а ты совершенно одна…

— Я не одна. Со мной Антония.

— Антония, похоже, уже без ума от него, как, впрочем, и ты сама.

— Кто дал тебе право, Нэнси, говорить такие глупости?

— Я забочусь о тебе, потому и говорю.

— И что же? Как ты представляешь, что может совершить Данус? Изнасиловать Антонию и миссис Плэкетт? Убить меня, ограбить дом и скрыться в Европе? От этого он не разбогатеет. Ничего ценного у меня нет.

В пылу спора она не подумала, что говорит, и тут же пожалела о своих словах. Ноэль вцепился в них, как кошка в мышь.

— Ничего ценного? А картины деда? Ты слишком беззаботна и никак не хочешь этого понять, сколько я тебе ни твержу. В доме нет сигнализации, дверь ты никогда не запираешь, и, готов поручиться, имущество ты застраховала не на полную стоимость. Нэнси права. Ты наняла себе в садовники какого-то чудака! Мы ведь ничего о нем не знаем, а даже если бы и знали, просто безумие с твоей стороны не принять мер предосторожности. Ты должна продать картины либо перестраховать их, короче — сделать что-нибудь!