Онлайн книга «Дни прощаний»
|
– Наверное, примерно таковы почти все рассказы о наших любимых людях? «Это просто надо было видеть». Мы покончили с едой и встаем из-за стола. Нана Бетси вытаскивает из кармана еще один сложенный листок и кладет его на стол вместе с двадцаткой и хрустящей новенькой стодолларовой купюрой, прижав все стаканом. – Пока, хорошего вам дня! – прощается Линда, торопливо проносясь мимо с кофейником. – Еще увидимся! – Пока, Линда, – отвечает Нана Бетси. – Спасибо тебе за все. И Блейк тоже тебя благодарит. Похоже, Линда не уловила прощальных нот в голосе Наны Бетси, но я все понимаю. Мы в грустном молчании идем к машине. Я размышляю, что такое ад. И мне приходит в голову – а вдруг это не яркое огненное озеро, в котором корчатся и вопят проклятые грешники, а бесконечный коридор, в который выходят тихие комнаты без окон? И внутри каждой такой комнаты в удобном офисном кресле сидит грешник, смотрит на голые серые стены и вспоминает о своем самом страшном грехе. Снова. И снова. И снова… * * * Нана Бетси все отлично спланировала, понимая, что нам будет необходимо помолчать и успокоиться. И вот мы отправляемся в кино на утренний сеанс, потому что они с Блейком любили вместе ходить в кино. Это экранизация книги «Дэнни – чемпион мира». В детстве я обожал эту книгу и сам непременно бы сходил на фильм. Конечно, обычно я ходил в кино вместе с Соусной Командой или с Джорджией. И только сейчас до меня вдруг доходит, как сильно изменилась моя жизнь. Может, и для Джесмин я ничего не значу. И действительно, вполне вероятно. Возможно, я принимаю желаемое за действительное. Мы с Наной Бетси покупаем огромный стакан попкорна на двоих. – Не стану обижаться, если ты не съешь ни крошки. Я точно не смогу. Но мы с Блейком всегда покупали на двоих большую порцию попкорна, а традиция есть традиция. Пока мы сидим в темноте и смотрим на экран, я размышляю об обычных человеческих ритуалах, из которых состоит жизнь. Мы работаем, чтобы заработать деньги, а затем с радостью покупаем на эти деньги приятные моменты в компании любимых людей. Простые вещи, приносящие нам радость. Мысли крутятся в голове, и я не могу сосредоточиться на фильме. Возможно, придется сходить на него еще раз с Джесмин. Никто из нас так и не притрагивается к попкорну. Фильм заканчивается, и Нана Бетси со стоном выбирается из кресла. – Эти сиденья меня доконают. Да, старость не радость. Не стареть тоже не радость. Нана Бетси потихоньку пробирается к выходу. – Думаю, я больше не стану ходить в кино. По крайней мере до тех пор, пока не подрастут другие внуки. Я не люблю ходить одна, а Блейк был моим компаньоном. Она распахивает дверь, и мы выходим наружу, щурясь от полуденного солнца, особенно яркого после прохладной темноты кинотеатра. Я на мгновение задумываюсь – похоже ли на это воскрешение. Шаг к ослепительному свету из темноты. Мы направляемся к машине, и Нана Бетси, прикрыв глаза ладонью, говорит: – Я всегда твердила Блейку, что следует найти какую-нибудь симпатичную девушку, с которой он мог бы ходить в кино вместо меня. А он всегда отвечал: «Нет, Нана, я лучше пойду с тобой». И если честно, я немного рада, что он не встретил подходящей девушки. – Она открывает дверцу машины. А у меня появляется огромная проблема. * * * – Да, ты будешь выглядеть гораздо голубей, чем… если станешь разъезжать на белом пони среди поля членов, – говорит Эли Марсу. Они снова хохочут. Я останавливаю машину около дома Эли, и тот хлопает Блейка по руке. – Давай, бро, ты должен это сделать. Блейк изображает что-то вроде намека на улыбку и ерзает на сиденье. – Нет, сами разбирайтесь. – Давай, – подначивает Марс. – Ну же, Блэйд. Замочи его. – Нет. Даже не думайте. – Теряешь хватку, – говорит Марс, и они с Эли выскакивают из машины. – Твоя мама теряет хватку, – откликнулся Блейк. – Это же ерунда, – сказал Марс. – Твоя мама ерунда. Мы смеемся, и Марс с Эли бегут по дорожке к дому Эли. Я трогаюсь с места и еду к дому Блейка. Не припоминаю, чтобы он когда-нибудь был таким молчаливым. Я шутливо ударяю его по руке. – Все круто, чувак. Мы просто обязаны снять видео гейской тренировки, где я буду катить на велосипеде, а ты – на бегу поднимать гантели и выкрикивать гейские шуточки. Блейк усмехается, но похоже, что ему не до шуток. – Да. – Я ведь просто шучу, братан. – Да. – Ты в порядке? – Все норм. Правда. – А затем вдруг добавляет: – Могу я тебя кое о чем спросить? – Ну да, – отвечаю я. – Нет, забудь. – Чувак… – Нет, это покажется тебе странным. – Возможно. Но это твой вопрос. – Обещаешь, что я могу тебе доверять? – Да, дружище. Полностью. Правда. Он вздыхает и чешет в затылке. Начинает говорить, но умолкает на полуслове. Затем делает вторую попытку. – Как ты… Когда ты обнаружил, что тебе нравятся девочки? Я ошеломлен. – Гм… Ты имеешь в виду сексуально или как? Наверно, лет с одиннадцати. А что? – Но в душе я уже знаю, почему он спрашивает. Он делает глубокий вдох, словно ему предстоит спасаться с тонущего корабля. – Потому что. Я… меня никогда не интересовали девочки… в этом смысле. Никогда. Повисает долгая пауза. Мне хочется, чтобы Блейк заговорил первым, но он продолжает молчать, и это приходится сделать мне. – А тебя интересуют…? – Овцы? Нет. Мы оба ухмыляемся. – Да, – тихо признается Блейк. – Думаю… мне нравятся парни. – И поспешно добавляет: – Но только не ты, не волнуйся. – Вау. – Конечно, ты нравишься мне как друг. Но не в том смысле. – Господи, теперь я не знаю, может, мне начать использовать увлажняющий крем или сделать пилинг. В общем, я исправлюсь, – отвечаю я. – Нет, не надо, – просит Блейк. – Эй, прости, чувак, – говорю я уже без улыбки. – За каждую шутку про голубых. Я никого не хотел обидеть. Марс и Эли тоже огорчились бы, если бы все узнали. На самом деле они не такие уж гомофобы. Никто из нас не гомофоб. Мы просто… не подумали. Глупо с нашей стороны. Я очень расстроен. |