Онлайн книга «Механический хэппи-лэнд»
|
Тишина оборвала и это высказывание. На острых метеорных камнях Хатавей заметил месиво из внутренностей радиостанции, разлетевшееся вдребезги крошево из провианта. Им еще повезло, что они уцелели. А может, смерть от удушья была бы предпочтительнее?.. Шестьдесят минут? Они стояли, уставившись друг на друга. – Чертов метеор! – выпалил Марнаган. Хатавей ухватился за всплывшую идею, кое-что припоминая, и высказался вслух: – Этот метеор был кем-то запущен, Ирландец. Я его сфотографировал. Я смотрел на него в упор, когда он полетел в нас, и он был раскален, словно кочерга. Космические метеоры никогда не разогреваются и не светятся. Если нужны доказательства, так они у меня на пленке. Квадратная физиономия Марнагана скривилась. – Нам сейчас не доказательства нужны, Щелкунчик. А кислород. И еда. А потом – чтобы как-нибудь вернуться на Землю. Хатавей продолжал размышлять вслух: – Это дело рук Гюнтера. Он где-то рядом. Хохочет, наверное, до колик, как он нас прищучил. О господи, это будет сногсшибательная новость, если мы доберемся до Земли. Ирландец Марнаган из Межпланетного патруля, временно профнепригодный из-за пирата по имени Гюнтер, чью грязную личину никто никогда не видел, наконец восторжествовал. Цветные фотографии на месте происшествия сделал Щелкунчик Хатавей. Пусть компания «Космические фильмы» обратит внимание. * * * Они быстро направились по щербатой каменистой равнине к костлявому металлическому хребту. Они глядели в оба. Смотреть, правда, было не на что, но это было лучше, чем стоять и ждать. Марнаган сказал: – Мы на краю пропасти, и у нас ни одной зацепки, кроме твоих подозрений, что это не несчастный случай. У нас пятьдесят минут, чтобы доказать твою правоту. После этого, не важно, прав ты или нет, ты станешь самым живописным недвижимым бездыханным гением в «Космических фильмах». Но ты говори, выговаривайся, Щелкунчик. В такие моменты нам всем нужны слова, любые слова, слетающие с наших уст. У тебя есть камера, сенсация. Говори о ней. Что касается меня… – Он поморщил свое лоснящееся, раскрасневшееся лицо. – Выживание – мое хобби. А такую вот двухгрошовую смерть я не заказывал. Щелкунчик кивнул: – Гюнтер знает, что тебе не по нутру умирать такой смертью, Ирландец. Как это ни обидно. Наверное, поэтому он задумал метеор и крушение. Марнаган промолчал, но уголки его мясистых губ резко опустились, а зеленые глаза загорелись. Они оба остановились. – Вот те на! – вырвалось у Щелкунчика. – Что такое! – сморгнул Марнаган. – Ты это почувствовал? Внезапно Хатавей ощутил, как его тело обмякло, стало неосязаемым, как шепот, бесплотным, безруким, безногим. – Ирландец! Мы стали невесомыми, как только перевалили через гряду! Они побежали назад. – Попробуем еще разок! Они попробовали. Покосились друг на друга. Произошло то же самое. – Тяготение не может так себя вести, Щелкунчик. – Это ты мне говоришь? Оно искусственное. И что самое главное, это Гюнтер! Неудивительно, что мы так быстро грохнулись. Нас притянула супергравитация. Гюнтер пойдет на что угодно, чтобы… Я сказал «на что угодно»? Хатавей инстинктивно отскочил. Его глаза расширились, и рука поднялась, нанося удары. За вершиной холмистого хребта выстроилась вереница несусветных кошмаров. Исчадия Франкенштейна. Исполинские багровые чудища на бесчисленных лапах, с ощеренными челюстями, черно-коричневые твари, трубчатые и мясистые, белыми ядовитыми кнутами рассекали воздух. Клыки отражали белый звездный свет. Хатавей закричал и бросился наутек. Марнаган – следом, вперевалку. Его прошиб холодный пот. Гигантские создания, кто вразвалочку, кто, извиваясь, ползком, преследовали его. Вспышка света. Это Марнаган выстрелил из протонного ружья. Затем в своих наушниках Хатавей услышал изумленный стон Ирландца. Выстрел не причинил монстрам ни малейшего вреда. – Ирландец! – Хатавей перемахнул через кряж, сполз по склону в сторону небольшой пещеры. – Сюда, браток! Хатавей успел залезть первым. Стонущий Марнаган – за ним. – Они слишком большие. Им тут нас не достать! – выпалил Хатавей, пока Марнаган втискивал свой двухсотпятидесятифунтовый корпус. Инстинктивно Хатавей добавил: – Астероидные чудовища! Моя камера! Какой кадр! – К чертям твою чертову камеру! – гаркнул Марнаган. – Они еще чего доброго нагрянут сюда! – У тебя же ружье! – У них непробиваемые шкуры. Что толку. Аааа! Какая погоня, а, Щелкунчик? – Да уж. Ты наслаждался каждым ее мгновением! – Именно. – Ирландец оскалил белый неровный зубной ряд. – Как нам теперь быть с этими незваными гостями у нас на крылечке? – Дай-ка подумать… – Времени хоть отбавляй, браток. Аж целых сорок минут, если быть точным. * * * Они сидели, глазея на монстров с целую минуту. Хатавею стало вдруг смешно. Он и сам не знал от чего. Может, из-за этих зверюг, может, из-за Гюнтера, а может… – Какого из них выбираешь? – непринужденно спросил Ирландец. – Красного или синего? Хатавей нервно хохотнул: – Розовенького с желтыми манжетами… Боже праведный, ты добился того, что я шучу перед лицом смерти. – Отец меня учил: не переставай смеяться, и ирландская удача улыбнется тебе. Фотографа это не воодушевило. – Я по происхождению англо-швед, – заметил он. Марнаган недовольно заерзал: – Ты ничего не делаешь, только сидишь, как мальчонка, запертый в платяном шкафу. Лучше щелкни меня в профиль на фоне этих зверушек. Хатавей без энтузиазма похлопал по камере. – А что толку? Ну, отсниму я эту пленку. Кто ее увидит? – Тогда мы ее проявим для себя, пока из-за холма к нам на выручку не прискачет кавалерия США! Хатавей фыркнул: – Кавалерия США! Марнаган картинно поднял протонное ружье. – Щелкни меня в этой позе, – сказал он. – Я же платил тебе жалованье за то, чтобы ты бегал и фотографировал, когда, как мы надеялись, я захвачу Гюнтера. А теперь ты можешь для истории запечатлеть мои переговоры с этими эльфами. Марнаган никого не обманывал. Хатавей знал, что вся его пустопорожняя болтовня всего лишь прикрывала молниеносную отчаянную работу мысли внутри черепа под рыжей шевелюрой. Хатавей тоже участвовал в этой болтовне, но его мозг работал быстрее стрекочущей камеры, наведенной на Марнагана с бесполезным ружьем, направленным на зверье. Монтаж. Марнаган сидит, болтая с монстрами. Марнаган улыбается на камеру. Марнаган в профиль. Марнаган помрачнел без особых усилий. Крупным планом – жуткая дыра, в которую они свалились. Хатавей делал все снимки молча. Никто никого не вводил в заблуждение этим фотографированием. Смерть была близка, и лица у них лоснились от пота, губы пересохли, в желудках похолодело. |