Онлайн книга «Механический хэппи-лэнд»
|
Комфорт, Джонс и Уильямс тупо надвигались на него с каменными лицами. Марсианин перечислял достопримечательности: им следует посетить глубокие пруды, в которых разноцветные чернила перемешиваются, ежесекундно сплетая причудливые узоры. Они должны полюбоваться горящими и изменчивыми картинами на стенах. Они должны взобраться на хрустальные минареты, где произрастают вечные цветы, которым десять тысяч лет; они хрупки и нежны, как белые теплые дети. Они должны услышать музыку, сочиненную пятьдесят тысяч лет назад, исполненную на инструментах из струн, ветра и воспоминаний, извлеченную из фарфоровой горловины… Вся троица зашаталась. Казалось, почва тает под ногами. У них глаза повылезали из орбит, лица взмокли. – Заткнись, – приказал Уильямс. Марсианин разинул рот. – Предупреждаю, хватит! – сказал Уильямс. Марсианин сделал жест, говоря тихим голосом. – Ну ладно, – сказал Уильямс. Он выхватил пистолет и выстрелил. Маска вдребезги разлетелась дымящимися осколками и искрами. Обмякшее тулово марсианина в тунике рухнуло наземь. Комфорт вытащил свой пистолет и пальнул в неподвижную груду. Джонс сбил в кучу останки и столкнул в воды канала. – Так, – отрывистым голосом сказал Уильямс с горящими глазами, вцепившись в свой пистолет. – Где город, про который он тут разглагольствовал? Все трое закивали друг другу. – Мы его найдем, – сказали они. Они забрались в ракету. – Я учился в Калифорнийском университете Лос-Анджелеса, – сказал Комфорт, сидя у пульта управления. Они двинулись на север, перевалив через приземистые синие холмы. Вглядываясь в иллюминаторы, они прочесывали глубокие ущелья. – Я учился в Мичиганском, – сказал Уильямс. – Старый добрый Мичиганский, – сказал Джонс. – Я – в Южно-Калифорнийском. Выпьем за него. Их губы плотно сомкнулись. Они были разгорячены и возбуждены, словно в любой миг могло случиться нечто значительное. «Нельзя этого делать, – думал Комфорт, – так дальше невозможно. Это безумие и кошмар. Я интеллигентный человек, я этого не допущу. Меня учили не вести себя таким образом. Я должен положить этому конец». Он промолчал. – Видно что-нибудь внизу? – спросил Уильямс. – Я смотрю. – Комфорт облизнул обветренные губы. – Внимательно высматриваю. – Как найдешь, сразу дай знать. – Три университетских выпускника. Смех один! – Что такое университет? – Не знаю. – Учебное заведение с кампусом в городе на планете Земля. – Что такое учебное заведение? Что такое кампус? Что такое город? Что такое планета Земля? – Атомы. – В один прекрасный день я вернусь и посмотрю, на что похожа моя старушка альма-матер. – Обугленные головешки, копоть, пепел, сажа, сера, прах мумий. – Старый добрый Мичиган; выпьем? – Заткнись! Они всматривались в иллюминаторы и моргали. – Вот он, этот город! – сказал Комфорт, ухмыляясь. Все посмотрели. Все заулыбались. – Ну-ну, – сказал Джонс. Они посадили серебристую ракету. Они высадились прямо в центре города, где мужчины в бронзовых масках сопровождали женщин, облаченных в изумрудную дымку. Вокруг носились смеющиеся дети. Фонтаны выбрасывали струи высоко в ночное небо. Все было окрашено в переливчатые, нестойкие цвета роз, гардений, водяных лилий. Откуда-то доносилась изысканная музыка. Ночь была тихая, и воздух благоухал свежестью. Все были счастливы. Исполняли котильон. Танцоры плавно скользили за окном синего хрусталя. Распускались цветы, зеленела трава. В библиотеках посетители сидели за древними книгами, играя на них, как на арфах, вызывая звучание древних голосов, напевающих им о старинных знаниях в сладостной тишине. Город и не догадывался о прибытии ракеты. Те, кто заметил раскрытие люка, успели только обернуться и улыбнуться под своими масками. – Ну-ка, – сказал Комфорт. – Ну-ка, – сказал Джонс. – Ну-ка, – сказал Уильямс. И нажали на гашетки трех пулеметов. Сверкающими, трескучими очередями пули обрушивали башенки. Пули дырявили фонтаны, выбивая из них потоки звуков и непрокачанной воды. Трое стрелков поворачивались и поворачивались, поливая все вокруг пулями. И повсюду взрывались светильники, падали портьеры, выкорчевывались стеклянные колонны, и стены, и камни; танцы прервались, музыка разлетелась вдребезги! Одна башенка, которую расстреливал Уильямс, взметнулась мириадами кристаллов и опустилась наземь, подобно гигантской бабочке, с хрустальным звоном, напоминающим музыку. В городе не оказалось ничего массивного; пули врезались и крушили все и вся. Маски были изрешечены, горожане полегли, как скошенная трава. Один за другим прогремели взрывы. Марсиане не кричали. Они оставались там, где стояли. Пули выискивали и приговаривали к молчанию, потом выискивали снова, до тех пор, пока не подавляли один за другим источники музыки, глушили мелодии, разгоняли танцоров, сжигали багровым пламенем библиотеки. Лица троих стрелков выражали решимость, застыв в полуухмылке. В тишине они перезарядили пулеметы и снова открыли огонь. – Вон ту башню мы пропустили! Все прицелились в нее. – Внимание! Один пытается скрыться! Скосили его. – Где-то еще музыка играет! Последний музыкальный инструмент, наверное запись, звучал на одной из хрустальных террас. Они стреляли наугад, пока музыка не умолкла. Город затих. Упала последняя звонкая капля стекла. А затем завыл всепожирающий огонь пылающих библиотек, в синий воздух взметнулись крылья зарева и жара. Их пулеметы раскалились, расстреляв все патроны. Утомленные, обливаясь потом, они покинули город. Не проронив ни слова. Они остановились и оглянулись на усеянный обломками город. Вытерли губы. Протерли глаза, часто, отупело и утомленно моргая. Они опустили стволы пулеметов. Достали последнюю бутылку и напились. Внезапно на них навалилась такая усталость, что они были не в состоянии идти. Они рухнули на морской песок и лежали, смежив веки. – Джонси, Джонси, Джонси, – завыл Уильямс в долгой ночи. – Джонси? – Чего тебе? – Выпьешь? – Можно. |