Онлайн книга «Кофе на утреннем небе»
– Мне показалось, что твоего. – Когда? – Завтра. – Почему именно завтра? – Сегодня среда, завтра четверг. – Ну, здесь я должен смеяться? – засмеялся я нарочито громко. – Тебе не обязательно, у тебя же кризис. – Желёзка внутренней секреции знает о секретах всех. Сегодня поехал на работу в автобусе, подумал, что живу остановками, жизнь из окна автобуса идёт медленней. Люди сидели покачиваясь в такт дирижёру, в руках которого вместо палочек был руль. Надо сказать, что вёл он бестактно. От того пассажиры нередко дергались, наступали друг другу на ноги и даже падали. Оркестр играл рок-н-ролл в прямом смысле. Климат в оркестре был плохой, дирижёра откровенно не любили, поэтому утечка кадров всё больше опустошала автобус. – Ты у Томаса научился? – Чему? – Цепляться за слова. Только он это делает как человек, а ты как человек-паук, ты цепляешься за слова, покоряя вершины, где терпят бедствие души людей, – подняла Алиса ладонь в небо, пытаясь защититься от солнца. – Что, послелюбовная депрессия? – Угу. Только влюбившись, можно ясно ощутить, насколько ты глупа, уязвима, шальна, насколько ты баба, в самом прекрасном смысле этого слова. – Баба? – Да. У тебя есть какая-нибудь микстура? – Мужик. – Не, мужик у меня есть, – положила Алиса свои руки на мои ладони. Теперь у её груди была двойная защита. – Тебе срочно нужен карантин: на море, к солнцу, к манго, к себе. Выстираешь бельё прошлых отношений и развесишь на ниточке горизонта вместе с мечтами. Тёплое море – это форточка, через которую можно проветрить твои мозги. – Мужчинам легче. Они умеют переспать свои проблемы или замолчать. Женщина всё время ляпнет какую-нибудь ерунду. Надо бы тоже научиться, – закрыла Алиса глаза солнцу и скоро задремала. Волосы вытекали из её головы на мои руки. Я боялся пошевелиться, чтобы не разбудить Алису. Только убедившись, что она спит, я тоже мог спокойно закрыть глаза, какое-то отцовское чувство проявлялось во мне всякий раз, когда я видел её спящей. Она не спала: – Если бы ты знал, как я тебя ненавижу… Иногда. – Я знаю, ненависть всегда была хорошим аперитивом для жаркой постели. – С тобой хорошо заниматься глупостями, переворачивая постели и общую картинку мира, но жить, нет, растить детей я буду с тем, кто твёрдо стоит на ногах, каким бы слабоалкогольным не показался мне этот коктейль… – А я? – А ты сидишь? – посмотрела она на меня одним хитрым глазом. Я поцеловал Алису, уловив её призыв к действию. – Ты знаешь что губы в двести раз чувствительнее, чем пальцы? – Пальцы берут количеством. – Знаешь, о чём сожалеет моя шея? – Что она не умеет целоваться. – Мне кажется, твоя научилась, – прижался я к её шее щекой. – Страшно? Неужели мужчины боятся женщин? – Да, особенно настоящих. С ними всё по-настоящему. – Ты опять про мужика? – Я про холестерин. – В смысле. – Доказано, что уровень холестерина напрямую зависит от мужчины. Чем вреднее мужик, тем выше уровень холестерина у женщины. – Так что позаботься о моём здоровье, – повернула Алиса голову, и наши губы встретились. – Так что позаботься о моём здоровье. – Хорошо, как прошли выходные? – Прямо по мне. * * * Она варила какао, почти голая. Она переминалась у плиты с одной стройной ноги на другую, не менее стройную. Я – сама тишина, стою в проёме двери и не дышу, чтобы не опьянеть от запаха и не выдать себя. Между нами встала прозрачная плита шоколадного аромата. – Что, нравлюсь? – спросила она меня неожиданно, даже не повернув головы. – Нет. Я сел за стол. – Какао хочешь? – Нет. – Тебя заело? – Да, – встал я, достал из холодильника и открыл шампанское. – Давай не будем его пить, какао, пусть просто пахнет. – Для кого же я старалась? – Для атмосферы, – разлил я вино по бокалам и мы стали медленно втягивать в себя углеродный бисер, будто хотели нанизать одно веселящее ожерелье. – Приятное. – Икры не хватает. – Пузырьки – это и есть икра. Мы сидели за столом в окружении Майлза Дэвиса, Алиса поджала под себя ноги и рассказывала мне увлечённо об открытии кинофестиваля. Потом, увидев, что я отвлёкся, помахала перед моим лицом ладонью: – Глаза у тебя задумчивые какие-то. – Просто головой думать надоело. – Значит, ты меня не слушаешь? – Уже весь внимание, – наполнил бокалы вновь. Глотнув ещё немного шампанского Алиса медленно вытянула ногу из-под стола и изящно, словно розу, положила мне на колени: – В чёрных колготках ноги выглядят бл… – Да, возбуждающе, – положил я руку на её стройную конечность. – Хочешь вторую? – хитро улыбнулась она мне. – Сочту за честь. В это же мгновение их уже было две. Я провёл рукой по обеим и почувствовал, как грубость моей кожи на ладонях начала цеплять колготки. – Ну ты, будь поласковей, – подтянула она обратно к себе обе ноги. – О, так даже лучше, – кивнул я на белый треугольник за чёрной шёлковой сеточкой. – На что похоже? – На хишшника, которого держат за сеткой, который в любой момент может схватить мою руку. – Хишшника! Ммхатовская школа. Скажи ещё «дощщь». – «Дощщь» будет чуть позже, – засмеялся я громко. – Может, пойдём поваляемся? Я покормлю твоего хищника. – О, ты ещё не знаешь, на что способна эта зверюга, она запросто может оттяпать тебе руку. – Поэтому она сидит за сеткой. Ну, что идём? – Да, – переехали мы в спальню. Она хотела, я это чувствовал, она задрала вверх свои ноги и начала их сгибать в воздухе. Сладкая пьяная лень обхватила меня, а я обхватил Алису. – Ты похожа на букашку, которой оторвали остальные лапки, она машет в воздухе капроновыми чёрными ножками и никак не может вернуться в прежнее положение. За что тебя так? – Эти две оказались самыми стройными, – продолжала сверкать своими конечностями в колготках Алиса, вытягивая их, чтобы придать наибольшую длину. – А букашка просто залипла, как клавиша, на одном на тебе. Но вернуться к прежней жизни она действительно уже не сможет. |