Книга Надежда узника, страница 89 – Дэвид Файнток

– Что это? – промычал я сквозь маску.

– Это лекарства против карциномы, то есть раковой опухоли. Они применяются вот уже на протяжении столетия, но их нельзя принимать, если в теле есть трансплантат, иначе начинается отторжение пересаженного органа, – объяснил Авери.

– Мне придется вырезать легкое?

– Необязательно. Может быть, его удастся спасти. Только лежите тихо. Надо же… Не верится, что Лаура на такое способна.

– А я не удивляюсь, – прорычал Хармон. – Зак, теперь мы убедились, что она за птица. Надо действовать.

– Зак, я тоже против Лауры, – сказал Мантье.

– Уж не за Правительство ли? – нахмурился Хоупвелл.

– В войне только две стороны, – почему-то хохотнул я. Наверно, лекарства опьянили меня, как наркотики.

– Три! – произнес Хармон так, что все повернули к нему голову. Смутившись, он затараторил:

– Вы забыли про рыб. Несколько лет назад они занесли на нашу планету вирус, а недавно уничтожили почти весь город метеоритом. Можем ли мы позволить себе гражданскую войну, когда обеим нашим сторонам угрожает третья?

– Обсудим это наедине, Хармон, – недовольно поморщился Хоупвелл.

Вошла Анни, бросилась ко мне.

– Не оставляй меня одну больше!

– Он еще жив? – спросил Толливер, вошедший следом.

– Жив, – проворчал я.

Доктор Авери закатал мне рукав, сделал укол.

– Гардемарин Толливер прибыл в ваше распоряжение, сэр, – отрапортовал Толливер.

– Позаботься об Анни, Алексе и… как его там… о Берзеле. Проследи, чтоб они хорошо питались, приняли душ… – Говорить было все труднее и труднее, мысли путались. Через мгновенье я провалился в сон.

Я открыл глаза, резко привстал.

– Где я? Который час?

– Ради бога! – подскочил Толливер на стуле. – Не надо резких движений, вы едва выкарабкались с того света!

– Не богохульствуйте. – Голос мой звучал как-то глухо. Наконец я сообразил, что на мне маска. Я лежал в постели, лампа едва светилась.

– Четыре утра.

– Что вы здесь делаете? Почему не спите?

– Дежурю. Остальные спят.

– Мы в доме Хоупвелла?

– Так точно, сэр. Доктор Авери дал вам снотворное, чтобы вы как следует выспались.

– Мне уже лучше. Доложите обстановку.

– Особых новостей нет. Мисс Трифорт рвет и мечет, подняла на ноги всех своих людей, вчера вечером они прочесывали Сентралтаун.

– Что делает Хоупвелл?

– Спит. – Толливер повернул регулятор, лампа развеяла полумрак. – Вы тоже сейчас заснете.

Больше, сколько я ни спрашивал, Толливер не отвечал. Вскоре я и в самом деле уснул под сладостные мечты о том, как трибунал будет судить этого несносного гардемарина за дерзость.

Утром, не обращая внимания на протесты Толливера, я встал и поплелся в ванную. Дойти-то я дошел, но совершенно выбился из сил, дышал, как загнанная лошадь, и не знал, как быть дальше. Ну почему я не послушался Толливера? Кое-как отдышавшись, я потащился назад.

За завтраком в моей комнате собралась вся наша компания: Фредерик Мантье, Зак Хоупвелл с женой, Хармон и Сара Бранстэды, доктор Авери, Толливер, Алекс и бедняга Берзель, подавленный, но изо всех сил старавшийся не выдавать страха. Мне подали завтрак в постель, но я заставил себя сидеть, мужественно делая вид, будто мне это совсем не трудно.

– По какому случаю такая церемония? – спросил я. Никто не ответил. Тогда я спросил напрямик:

– Вы собираетесь выдать меня Лауре?

– Хуже, – ответил Мантье. – Мы хотим, чтобы вы возглавили наше движение. Мы собираемся сбросить Лауру. Разумеется, вы будете лишь номинальным лидером.

– Что значит номинальным?

– Нам, – Фредерик обвел рукой своих друзей-плантаторов, – нужно ваше имя, чтобы действовать от имени законного правительства. Возможно, это уменьшит кровопролитие.

– А что потом?

– Независимость, разумеется. Мы поставим новое правительство, не такое кровожадное, как правительство Лауры.

– Тогда не прикрывайтесь моим именем. Кроме того, кто вам поверит, что вы действуете от моего имени, если я валяюсь больной, чуть ли не при смерти?

– Вы не верите, что мы способны установить справедливый режим? – сурово, как упрек, произнес Зак Хоупвелл.

– Извините, но независимость я не поддержу.

– Я же предупреждал вас, – с досадой сказал Фредерик товарищам.

– Ник, а что ты будешь делать, если мы свергнем Лауру под собственным знаменем? – спросил Бранстэд.

– Не знаю. Я знаю только, что ваша независимость противозаконна, а значит, не угодна Господу Богу. Я обязан это предотвратить. – Мне пришлось сделать паузу, чтобы отдышаться, собраться с мыслями. – Если вы добьетесь независимости, то вы и все население вашей планеты будете прокляты Господом Богом и вам предстоит вечно мучиться в аду. Я уже погубил свою душу, поэтому знаю, что это такое. Ничего хуже этого нет и быть не может. – Я вдруг почувствовал на лице слезы.

– Хорошо, предположим, наше правительство признает вашу власть, – терпеливо, взвешивая каждое слово, говорил Мантье. – Как расценит Правительство ООН наши прежние шаги? Не вменят ли нам в вину участие в подпольном движении? Не будут ли нас судить как государственных изменников? Сможете ли вы оградить нас от преследований?

Я сдернул с лица маску.

– Как вы смеете торговаться с законом?! Измена есть измена! Не смейте просить меня смотреть сквозь пальцы на ваше…

– Сэр, – вмешался Толливер, – неужели вы не понимаете, что они хотят подчиниться…

– Молчать! – прохрипел я, судорожно комкая в кулаках простыню. – Какое у вас звание?!

– Я всего лишь хотел…

– Отвечайте!

– Гардемарин, сэр.

– Могут гардемарины перебивать капитана?! – Я встал, зашатался, но устоял и рявкнул:

– Вон из комнаты!

– Простите, сэр, если вам показалось…

– Вон! – Когда Толливер закрыл за собой дверь, я выплеснул остатки гнева на плантаторов:

– Где моя жена?

– У нее ночью были галлюцинации и приступ страха, я дал ей успокоительное, и теперь она спит, – ответил доктор Авери.

– Боже мой… – Я закрыл глаза. Господи, спаси Анни. Помолившись, я открыл глаза. Плантаторы ждали ответа. – Знание планов заговорщиков еще не означает измены. Впрочем, вашу судьбу буду решать не я, а политики.

Воцарилась тишина.

– Я же говорил вам, – разочарованно резюмировал Зак Хоупвелл, игнорируя мое присутствие.