Книга Надежда "Дерзкого", страница 109 – Дэвид Файнток

Теперь по утрам я обучал Грегора навигации, а после полудня Эдди Босса – хорошим манерам. В перерыве между занятиями играл в шахматы с Керреном. Иногда после скудного ужина заходил в комнату отдыха поболтать с кем-нибудь из пассажиров, обычно с Анни, Жанной или миссис Ривс. С удивлением я обнаружил, что такой образ жизни мне по душе. Особенно мне нравилась Анни, даже несмотря на ее отвратительные манеры.

Происходило что-то невероятное. Пассажиры вели дневники, изучали древние языки, смотрели серьезные фильмы, которыми в суетной повседневности ни за что бы не заинтересовались. Все это помогало преодолевать постоянное чувство голода. По молчаливому уговору запрещалось даже упоминать о неминуемой гибели. Я принял решение не надевать скафандр, если дверь шлюпочного отделения, ведущая в коридор, прорвется. В скафандре запаса воздуха хватит лишь на несколько часов. Я сам удивился спокойствию, с которым ждал конца.

Эдди Босс теперь обдумывал в разговоре каждое слово, произносил его правильно, не коверкая, как это бывало прежде. Часто пускал в ход изысканно вежливые выражения, которым обучил его Дакко. Никто из беспризорников, зная его крутой нрав, не смел над ним насмехаться.

Криса Дакко я постоянно загружал работой, давал ему бесконечные поручения, назначал командиром отряда, которому предстояло выполнить то или иное задание. Крис исполнял все беспрекословно.

– Он очень боится смерти, – сказал мне как-то его отец.

– Вижу, – ответил я. К сожалению, утешить Уолтера Дакко мне было нечем.

Однажды Крис тихо сидел в углу комнаты отдыха и вдруг разрыдался. Его отец, несколько пассажиров и я неловко молчали, не зная, как реагировать. Наконец к Крису подошла Жанна, обняла его, а потом увела. Я возблагодарил Господа Бога, моля благословить юную спасительницу.

– Включите, пожалуйста, маневровые двигатели, сэр.

– Есть. Маневровые двигатели включены, – ответил Касавополус из машинного отделения.

Грегор, весь напрягшись, сидел в кресле пилота. Я со свирепым видом, как и положено экзаменатору, следил за каждым его движением. В свое время мне приходилось принимать экзамены у Алекса Тамарова, Дерека Кэрра, Филипа Таера и Рейфа Трэдвела. Поэтому по части того, как изобразить из себя людоеда, опыта у меня хватало.

– Курс ноль-пять-восемь, две третьих мощности, – скомандовал Грегор.

– Есть две третьих, – донесся из динамика голос Ка-савополуса.

Разумеется, все это было компьютерной имитацией. На самом деле все двигатели вышли из строя.

Грегор осуществлял воображаемые маневры, прежде чем перевести корабли в сверхсветовое состояние и вынырнуть в гипотетической точке межзвездного пространства.

– Корабль для сверхсветового полета готов, сэр, – доложил Грегор и выжидательно на меня посмотрел.

– Удовлетворительно, кадет, – строго сказал я и выключил монитор. Сгенерированные компьютером звезды погасли. Лишь после этого я позволил себе расслабиться. – Очень хорошо, Грегор.

Он просиял, но тут же снова сосредоточился.

В тот день – он был пятьдесят шестым – мне удалось выиграть у Керрена две партии. Во второй он просто сдался.

В перерывах между обучением Грегора, занятиями с Эдди и игрой в шахматы я заполнял бортовой журнал. Вдруг останки «Дерзкого» когда-нибудь обнаружат? Впрочем, вряд ли. Ведь неизвестно, находимся ли мы все еще в пределах нашей Галактики.

Прошла еще неделя. Скончалась во сне миссис Оваух. Не последнюю роль в этом сыграло плохое питание.

Даже огромные дозы кофе не могли предотвратить истощения моего организма. Я потерял еще три килограмма, а лицо стало как у скелета.

Однажды, когда я спал в каюте, меня разбудила рация:

– Командир, поднимитесь, пожалуйста, на мостик.

Спросонья я долго не мог сообразить, что это Керрен. Сирены молчали. Зачем он вызвал меня? Озадаченный, я быстро оделся и поспешил на мостик.

– Пожалуйста, посоветуйте, включать ли тревогу, – обратился ко мне Керрен. – Датчики показывают ненормальное повышение температуры двери шлюпочного отделения, ведущей в коридор.

– Ненормальное? – Я ничего не мог понять.

– Да, сэр. Последние несколько дней температура все время повышается.

– Почему ты сообщил мне об этом только теперь?

– Потому что в течение часа она подскочила на целый градус.

– Вот оно что. – Я сел в кресло, задумался. Сердце бешено колотилось.

– Если затормозите, сэр, можно будет выяснить, что случилось.

– Керрен, я не могу тормозить.

– Торможение осуществляется простым выключением сверхсветового двигателя, – объяснил бестолковый компьютер.

– Попробуй выключи.

– Я не могу, потому что вышли из строя некоторые устройства. Датчики показывают, что двигатель выключен.

– Так оно и есть.

– Отказ признать реальность означает сдвиги в сознании, сэр, – заявил Керрен.

– Спасибо за приятный диагноз.

– Пожалуйста, сэр. Рад стараться. Можно, конечно, укрепить дверь шлюпочного отделения, но что толку? Все равно кислота проплавит стены.

– Насколько выше была температура датчиков в трюме, когда они вышли из строя? – спросил я.

– На восемь градусов выше текущей температуры датчиков двери шлюпочного отделения, сэр.

Поначалу это меня обнадежило, но вскоре я допер, что никакой разницы нет – умереть через час или через несколько дней.

– Включи тревогу, когда температура двери поднимется на пять градусов, – приказал я.

– Есть, сэр. Какой сигнал подавать?

– Общую тревогу плюс сигнал декомпрессии.

– Хорошо, сэр. Спокойной вам ночи.

В досаде я стукнул кулаком по столу и побрел в свою каюту, сожалея, что едва не разбил руку, – она нестерпимо ныла.

Керрен пожелал мне спокойной ночи. Будь он гардемарином, я показал бы ему, как издеваться над командиром!

* * *

Три следующих дня прошли без происшествий, а на четвертый ко мне подошел мрачный Уолтер Дакко. Я сразу пригласил его к себе в каюту.

– Меня попросили передать вам петицию.

– Опять?

– Да.

Его односложный ответ и угрюмый голос настораживали.

– Изложите суть дела.

– Все понимают, что положение отчаянное, и кое-кто предлагает включить сверхсветовой двигатель. Это последний шанс.

– Зачем? – поразился я.

– Может быть, корабль вернется в нормальное состояние.

– О Господи! Кому это могло прийти в голову?

– Кому, не знаю, но теперь все одержимы этой идеей. Кроме меня, Криса и Эдди Босса.