Онлайн книга «Брачный вопрос ребром»
|
– Целая эпопея! – фыркнул мой здравый смысл. Я засопела. Рука в перчатке, браслетах и напульсниках с трудом пролезла в банку и там благополучно застряла. – Вот так в Африке местные жители ловят обезьян, – невозмутимо просветил меня здравый смысл. – Закапывают в землю кувшин с узким горлом, а в кувшин кладут орех. Обезьянка сует лапку в кувшин, хватает добычу и не может вытащить наружу кулачок, а бросить орех ей жадность не позволяет. Я поморщилась. С моими нынешними габаритами и мастью я походила не на обезьянку, а на разжиревшего орангутанга. А кому понравится быть толстым жадным орангутангом? Я поставила банку на лавочку, зажала ее между коленками и кое-как высвободила руку из стеклянной западни, заодно оставив внутри банки перчатку и браслеты. Осторожно, чтобы не размазать в стиле французских импрессионистов театральный грим на лице, промокнула пот на лице и шее, сунула уже несвежий платочек в карман, зачем-то огляделась и, зацепив взглядом свое отражение в недалекой зеркальной витрине, вновь ощутила легкое головокружение от успехов дружественной гримерши. Была я такая вся стройная симпатичная Люся, а стала рыжая волосатая гора – помесь Маши и Медведя! – Сядь на пенек, съешь пирожок! – в тему посоветовал здравый смысл, сердобольно намекнув, что причина моего головокружения – не отвращение к своей новой внешности, а обычный голод. – И то дело, – согласилась я, опускаясь на лавочку. Пицца в коробке уже остыла, но при этом не превратилась в подобие резиновой подошвы. Хорошая все-таки продукция у «Горпиццы», не зря ее хвалят! К слову, едала я хваленую пиццу в Риме, так там тесто то-о-оненькое, козий сыр кусочками с игральный кубик нарублен и тончайшие пластинки ветчинки общим весом пятьдесят граммов живописно распределены на трех квадратных метрах лепешки. Может, на Итальянщине так и надо, а у нас в отечестве хорошая пицца – это такая, кусок которой нужно держать двумя руками. Он тяжелый, и начинка, если бортики кусочка лодочкой не загнуть, падает на пол, образуя на нем изрядную горку. Я с аппетитом умяла три куска вкусного псевдоитальянского пирога, в процессе измазала руки и лицо, снова воспользовалась бабулиным платочком, повеселела и обозрела окрестности в заметно улучшившемся настроении. Ну и что, что я сейчас толстая, как копна, зато похудею в один момент, как не мечтают даже авторы модных диет! Тут я, кстати, оглядела популярную прессу, выставку которой являла собой витрина киоска Роспечати неподалеку, и ощутила желание приобрести экземпляр журнала со своей новой статьей. Ларек, сплошь увешанный периодикой, походил на кукольный домик, построенный для ребенка любящим папой – владельцем пункта сбора вторсырья из подручной макулатуры. Встав с лавочки, я подошла к киоску, заглянула в удивительно маленькое окошко и спросила удивительно большую (почти как я нынче) тетеньку внутри: – Свежий номер «Горящих туров» есть? – Рвавшееся с языка «Кто, кто в теремочке живет?» я удержала. – Завтра будут «Горящие туры», – ответила прячущаяся в теремочке дюжая тетя. – Возьмите пока «Курортный Олимп». – Лучше пирожок возьмите, – посоветовала бабуля, притулившаяся с корзинкой в тени за углом ларька. Ее отношение к прессе выдавали и слово, и дело: бабуля заворачивала свою продукцию в обрывки нашей рекламной газеты. – А с чем пирожки? – С мясом. – А с каким мясом? Бабуля посмотрела на меня с укором: – Со свежим. – А кем оно было при жизни? – Не хочешь пирожка, так и скажи, зачем бедную бабушку обижаешь? Мне стало совестно. Стою тут такая, объем талии – как у неохватного африканского баобаба, и издеваюсь над щупленькой пенсионеркой! Нет чтобы молча поддержать рублем бизнес, малый ростом и оборотами, но отнюдь не годами! – Минуточку, – сказала я бабушке и вновь продемонстрировала отработанный аттракцион – гвоздь сегодняшней программы: «Орангутанг Люся добывает орех из кувшина». То есть вынула из авоськи банку, сняла с нее крышку, извлекла из сосуда кошелек и достала из него деньги: – Дайте два! – Вот, сразу видно понимающего человека! – засуетилась обрадованная старушка. – И хамбургеры ей не нужны, и карточкой расплатиться не просит! Ест домашние пироги… – Хранит деньги в банке! – с той же одобрительной интонацией закончил другой голос. Я обернулась, увидела рядом Караваева, взирающего на меня с доброй отеческой улыбкой, и ляпнула первое, что в голову пришло: – За мной не занимать! – Ты что? Сама все возьмешь?! – восхитилась бабка. – У меня еще три штуки осталось, бери, бери, ты ж моя хорошая! Бабуся на редкость сноровисто смотала вместительный фунтик, побросала в него свои пироги, вынула из моих похолодевших пальцев банкноты, всучила мне взамен газетный куль, вытерла ладошки о юбку и с легким ехидством объявила Караваеву: – А тебе, мил-человек, чего надобно? Али ты проверка какая? Так нет ничего у бабушки, гуляет бабушка, дышит свежим воздухом! Подхватив с земли опустевшую корзинку, она фланирующим шагом двинулась по аллее прочь от скульптурной группы «Приставала в Идеальной Рубашке и офигевшая Люся с пирожками». И пока Караваев, приподняв брови, с веселым удивлением созерцал бабкино дефиле в условный закат, я отмерла, быстро утрамбовала куль с пирогами в коробку с остатками пиццы и с ускорением двинулась в противоположном направлении. Ярослав Писарчук, наследник и ревнитель традиций пицца-империи, убежденно кивнул своим мыслям. Точно! Рыжая толстуха под видом продукции «Горпиццы» распространяет какие-то гнусные пироги, произведенные непонятно кем, неизвестно где и неведомо из чего! – Надо взять ее с поличным, – решительно пробормотал Славик, зорко примечая на маршруте преступной толстухи кусты и деревья, позволяющие скрытно двигаться параллельным курсом. С поддержкой малого бизнеса я погорячилась. После незапланированной оптовой закупки бабушкиных пирогов у меня не осталось денег на трамвай! – О-о-о, пешим ходом с узелком на палочке по святым местам скитаться будем? – мигом оценил перспективу мой здравый смысл. Великанские кеды оттягивали ноги чугунными ядрами, чужие волосы липли к потным щекам и лезли в глаза, банка в авоське делала «тук-тук-тук» по бедру в педантичной манере отвратительно назойливого почтальона Печкина. Понимая, что на долгий поход меня не хватит, я максимально сократила дальнейшую программу, решив шагать прямиком в места моей временной дислокации – в именьице. Пешим ходом путь был неблизкий, а в апреле темнеет рано. Солнце уже значительно скатилось по наклонной и больно било мне в глаза, когда я наконец подошла к своей калитке. Устало выдохнув, я неловко, левой рукой – на ней сохранилась перчатка – нащупала в колючих зеленях засов, отодвинула его и вошла во двор. |