Книга Шесть пробуждений, страница 47 – Мер Лафферти

– Я… э… мэм, я не программист, – по привычке сказала Мария.

Салли, оглянувшись через плечо, перехватила и удержала взгляд Марии.

– Да, я знакома с жаргоном. Но здесь вы в безопасности. Я даже велела прислуге сегодня не приходить, – сказала она, показывая на грязные тарелки. – Няня увела детей в кино на сорок пятый этаж. Короче, перестаньте нести вздор и не тратьте мое время попусту. Вы программист. Мне нужна программа.

– Хорошо. Какая именно программа вам нужна? – спросила Мария, чувствуя, что произносит запретное слово.

Хотя всемирный саммит, определивший права клонов, состоялся всего несколько месяцев назад, Соединенные Штаты и Куба уже приняли собственные законы, определяющие, что можно редактировать в карте мозга клона. Все полагали, что мир последует примеру Северной Америки.

Если называть вещи своими именами, Мария потеряла работу. Талантливых программистов повсюду увольняли, и они становились в обществе изгоями. Большинство принялись овладевать другими профессиями, но некоторые продолжали упорно делать свое дело, только подпольно.

После «детей из ванн» и других незаконных и неэтичных действий быть хакером стало некрасиво. А когда эти новости распространились и вспыхнули мятежи против клонов – еще и опасно.

Мария годами оттачивала свое умение манипулировать картами мозга. До тех пор она даже ни разу ничего не стащила из магазина. Теперь она нарушала гораздо более серьезные законы. И вот самому влиятельному в мире лицу понадобились ее услуги.

– Я не соглашаюсь на убийство невинных, не принимаю участия в создании супермена, и споров об оплате со мной быть не может, – сказала Мария, садясь за кухонный стол и кладя ногу на ногу. Она чувствовала себя спокойнее, обсуждая свое дело, когда влиятельная заказчица на нее не давила.

Салли покачала головой, садясь напротив Марии.

– Ничего подобного я от вас не прошу. – Она кивком указала на закрытую дверь в дальней стене. – Я хочу знать, сможете ли вы взломать карту мозга моего партнера Джерома. Это его первая жизнь. Его должны были клонировать, но он заболел рассеянным склерозом. Этой болезнью страдали его брат, отец и бабушка. Он умирает. Если клонировать его в таком виде, всю жизнь он будет идти навстречу боли и медленной смерти. И неизвестно, как долго он проживет. Сейчас он хочет покончить с собой, а я не могу ему этого позволить. Не могу.

– Устранить рассеянный склероз? И все? Это можно.

Она выполняла более сложные задания и за меньшую цену. На следующий день после того, как Мария вмешалась в ДНК младенца, чтобы у девочки были голубые глаза и красивое личико, а заодно устранила мутацию, вызывавшую церебральный паралич, она напилась до беспамятства. Она говорила себе, что не участвовала в убийстве ребенка, что это преступление – на совести родителей, но все равно ей казалось, что у нее грязные руки.

Она полезла во внутренний карман пиджака, чтобы достать планшет со своими условиями. Открыла нужный файл и протянула планшет через стол.

– Цена. Что я буду делать и что не буду. Риски, связанные с вмешательством в матрицу ДНК. И легальные последствия, если нас поймают.

Салли привычно пробежала глазами файл – со сноровкой человека, привыкшего выискивать в договорах слабые места.

– Я покрою судебные расходы, если вас поймают. Впечатляет!

Мария пожала плечами.

– Самосохранение – один из признаков разумной жизни, – сказала она.

Салли приложила большой палец к планшету, подписывая документ. Не поднимая головы, она спросила:

– Если вы делаете что-то незаконное, разве этот контракт не становится бессмысленным?

– Я люблю присматривать за своими клиентами и иметь возможность напомнить им, о чем именно мы договорились, – сказала Мария. Она протянула Салли пустую флешку. – Перепишите сюда его карту мозга. Я возьму ее домой и поработаю. Верну завтра.

– Можете провести программирование здесь. Пожалуйста, – сказала Салли; сталь в ее голосе противоречила вежливому тону. – У меня нет привычки выпускать за порог матрицу своего партнера, тем более за границу штата.

Мария вздохнула.

– А у меня нет привычки использовать чужую сеть для своей работы. Которая является серьезным нарушением закона, как вам известно. Я знаю, насколько безопасна моя домашняя система, но ничего не знаю о вашей.

– Так мы разрываем договор? – спросила Салли, глядя Марии в глаза. – Вы выбрасываете из своей жизни миллионы юаней?

В первые десятилетия в качестве клона Мария зарабатывала немного и была не так богата, как хотелось бы. Но слишком много ловушек, охотников и пауков могли ее выследить, если она не будет в полной безопасности, а если бы у нее отобрали ее проприетарный код, это имело бы тяжелые последствия и по закону, и в профессиональном смысле.

Она прикусила губу, потом кивнула.

– Да. Это слишком рискованно. – Она встала. – Простите, что отняла у вас время, мисс Миньон. Было приятно познакомиться.

Она протянула руку.

Салли посмотрела на ее руку и рассмеялась.

– Наконец-то кто-то не бесхребетный. Отлично. Можете использовать свою домашнюю систему.

Мария выдохнула. Она не ожидала столкнуться с проверкой ее характера.

Салли схватила флешку с кухонной стойки.

– Но я пойду с вами.

* * *

Звонок сиделке Джерома, звонок человеку, который присматривал за флотом самоуправляющихся машин Салли, звонок в аэропорт, потом кожаная куртка поверх грязной толстовки, и вот уже Мария и Салли влились в уличное движение Нью-Йорка и направились в сторону аэропорта Кеннеди.

– Не хотите попрощаться с детьми? – спросила Мария.

– У меня было предчувствие, что я сегодня уеду, так что они уже знают.

– Откуда вы знали, что полетите со мной?

– Я изучила вас, Мария. У меня нет обыкновения нанимать дураков. Я знала, что вы не захотите работать с моей сетью.

Они прошли поверхностную проверку, какой подвергаются только самые богатые, и оказались в первом классе.

– Почему вы не познакомили меня с Джеромом, если знали, что отправитесь во Флориду? – спросила Мария.

– Я хотела сначала сама познакомиться с вами, – ответила Салли. – Так проще, если я ошибалась на ваш счет.

– Удивительно, что у вас нет своего самолета. Разве вам не принадлежит весь «Файртаун»? – спросила Мария.

– Я не люблю летать. И не вижу смысла проводить в полетах больше времени, чем необходимо.

Салли взяла обе «Мимозы» ^[6], предложенные стюардом. Залпом выпила одну и держала вторую, не предлагая Марии.