Книга Мир без конца, страница 120 – Кен Фоллетт

— Это все, что вы привезли? — спросила она.

— Ну что вы. Остальное распродано.

Девушка удивилась.

— Л все жалуются.

Торговец пожал плечами.

— Тонкое сукно всегда можно продать.

В голове Керис зашевелились неясные пока мысли.

— Сколько стоит этот алый?

— Всего семь шиллингов за ярд, мистрис.

В семь раз дороже бюро.

— И кто же может себе это позволить?

— Епископ купил много красного, леди Филиппа — немного синего и зеленого, кое-что — дочери городских пивоваров и пекарей, леди, лорды из окрестных деревень… Богачи не переводятся даже в трудные времена. Этот ярко-красный цвет очень вам подойдет. — Быстрым движением Лоро размотал рулон и накинул край Керис на плечо. — Чудесно. Глядите, на вас все уже смотрят.

Девушка улыбнулась.

— Понятно, почему вы столько продали. — Молодая торговка вернула Фиорентино ткань — очень плотного переплетения. У нее уже был любимый плащ из итальянского алого сукна, доставшийся от матери. — Каким красителем ваши добиваются такого цвета?

— Краппом, как и все остальные.

— Но почему он такой яркий?

— Это не секрет. Добавляют квасцы. Цвет становится ярче и не линяет. Одежда такого цвета всегда будет вас радовать.

— Квасцы, — повторила Керис. — А почему ими не пользуются английские красильщики?

— Очень дорого. Их привозят из Турции. Такая роскошь не для всякой женщины.

— А синий?

— Как ваши глаза.

У нее зеленые глаза, но девушка не стала его поправлять.

— Какой глубокий цвет.

— Английские красильщики применяют вайду, а мы получаем индиго из Бенгалии; мавританские купцы привозят его из Индии в Египет, а потом наши итальянские купцы покупают его в Александрии. — Фиорентино улыбнулся. — Подумайте, какой дальний проделан путь, только чтобы подчеркнуть вашу удивительную красоту.

— Да, — кивнула Керис. — Благодарю вас.

Мастерская Питера Красильщика на реке была не меньше дома Эдмунда, только каменная, внутри ни стен, ни выстеленных полов — голая коробка. На больших очагах стояли два огромных железных чана, которые обслуживали лебедки вроде тех, что Мерфин использовал на строительстве. С их помощью огромные мешки с шерстью или сукном поднимали с земли и опускали в чан. Пол в мастерской не просыхал, ее вечно заволакивал пар. Подмастерья, обливаясь потом, работали босиком и в подштанниках, влажные волосы блестели. В нос Керис ударил едкий запах. Девушка показала Питеру непроданную дюжину сукна:

— Я хочу, чтобы оно стало таким же ярко-красным, как у итальянцев. Это лучше всего продается.

Угрюмый по природе Питер всегда имел обиженный вид, что бы ему ни сказали. И теперь Красильщик уныло кивнул, как бы принимая упрек:

— Покрасим еще раз краппом.

— Только с добавлением квасцов, чтобы закрепить цвет и сделать его ярче.

— Мы не пользуемся квасцами. Никогда такого не делали. И никого не знаю, кто пользуется.

Керис про себя выругалась. Не догадалась проверить, считая, что красильщик должен знать про краски все.

— А если попытаться?

— Но у меня их нет.

Суконщица вздохнула. Значит, Питер из тех мастеров, кому все кажется невозможным, если кто-нибудь не делал этого раньше.

— А если я достану?

— Где?

— В Винчестере, например, или в Лондоне. А может, в Малкомбе.

В ближайший крупный порт Малкомб прибывали суда со всей Европы.

— Если бы у меня даже были квасцы, я не знаю, как ими пользоваться.

— А если узнать?

— У кого?

— Я постараюсь.

Питер мрачно покачал головой:

— Не знаю…

Девушка не хотела ссориться с единственным крупным красильщиком в городе.

— Мы возьмем эту крепость, когда добредем до нее, — миролюбиво отступила Керис. — А пока нечего тратить ваше время. Сначала нужно найти квасцы.

Кто же в городе может знать про квасцы? Придумщица пожалела, что не расспросила как следует Лоро Фиорентино. Монахи должны знать такие вещи, но им теперь запрещено разговаривать с женщинами. И Суконщица решила сходить к Мэтти Знахарке. Та все время мешает какие-то странные штуки; может, среди них есть и квасцы. Но что еще важнее: если Мэтти ничего не знает, она так и скажет в отличие от монахов или аптекарей, которые запросто могут что-нибудь выдумать, лишь бы не показаться невеждами. Знахарка первым делом спросила:

— Как отец?

— Очень угнетен крахом на шерстяной ярмарке. — В этом вся Мэтти — сразу улавливает причину беспокойства собеседника. — Становится забывчивым. Стареет.

— Береги его. Он хороший человек.

— Я знаю. — Керис не совсем понимала, к чему клонит хозяйка.

— Петронилла — эгоистичная корова.

— Это я тоже знаю.

Мэтти что-то толкла пестиком в ступке и пододвинула ее гостье:

— Потолки-ка, а я налью тебе кружку вина.

— Спасибо. — Девушка принялась толочь.

Из каменного кувшина Знахарка налила в две деревянные кружки желтоватого вина.

— Что тебя привело? Ты не больна.

— Знаешь, что такое квасцы?

— Да. В небольших количествах мы используем их как вяжущее средство, для заживления ран. Еще они останавливают понос. Но в больших дозах ядовиты. Как почти от всех ядов, человека начинает тошнить. В том настое, что я давала тебе в прошлом году, были квасцы.

— Это что, трава?

— Нет, они находятся в земле. Мавры добывают их в Турции и Африке. Дубильщики иногда пользуются ими при выделке кож. Полагаю, ты собираешься красить ткань.

— Да.

Догадки Мэтти, как всегда, попахивали чем-то сверхъестественным.

— Это закрепитель, он помогает краске впитаться в шерсть.

— А где взять квасцы?

— Я покупаю в Малкомбе.

В сопровождении одного из работников отца в качестве телохранителя Керис отправилась в двухдневное путешествие в Малкомб, где бывала уже несколько раз. На набережной нашла торговца всякой всячиной из самых отдаленных уголков земного шара: пряностями, птицами, музыкальными инструментами. Он продал девушке красный краситель из корня марены, которую разводили во Франции, и образец квасцов под названием spiralum, доставленный, по его словам, из Эфиопии. Торговец запросил семь шиллингов за небольшой бочонок краппа и фунт — за мешок квасцов, а Суконщица понятия не имела, реальная это цена или завышенная. Он продал ей все свои запасы и обещал достать еще со следующего же итальянского корабля. Девушка спросила, в каких количествах нужно применять краску и квасцы, но этого торговец не знал.