Книга Третий близнец, страница 81 – Кен Фоллетт

– Напал? – искренне изумился Стив. – Но я этого не делал!

– Нет, делал, ублюдок, ровно два часа тому назад.

Стив был потрясен до глубины души. А потом им вдруг овладело возмущение.

– Да пошла ты знаешь куда?! Я уже сто лет не был в Филадельфии!

Тут вмешался мистер Оливер:

– Вот что, Джинни. Этот молодой человек просидел здесь часа два, не меньше. Так что оказаться в Филадельфии он никак не мог.

Джинни возмутилась и уже была готова обвинить своего добродушного соседа во лжи.

Только теперь Стив заметил, что на ней нет чулок. Голые ноги в сочетании со строгим темным костюмом выглядели несколько странно. А ее правая щека немного опухла и покраснела. И гнев его тут же прошел. Кто-то действительно напал на нее. Ему хотелось заключить Джинни в объятия и утешить. И то, что она явно его боялась, лишь усиливало сострадание.

– Он бил тебя? – произнес Стив. – Вот ублюдок!

Джинни постепенно приходила в себя.

– Так он действительно пришел сюда два часа тому назад? – спросила она соседа.

Старик пожал плечами:

– Проторчал тут минимум час сорок, или пятьдесят.

– Вы уверены?

– Знаешь, Джинни, если этот парень был в Филадельфии, то, должно быть, прилетел потом сюда на «конкорде».

Она взглянула на Стива.

– Может, это был Деннис?

Стив подошел к ней. Протянул руку и бережно дотронулся до опухшей щеки. Она не стала его отталкивать.

– Бедняжка Джинни, – протянул он.

– Я… мне показалось, это был ты, – пробормотала она, и слезы выступили у нее на глазах.

Он сжал ее в объятиях. И постепенно она успокоилась, расслабилась и доверчиво прижалась к нему. Он гладил ее по голове, нежно перебирал пальцами длинные пряди темных волос. Закрыл глаза и подумал: какое хрупкое и в то же время сильное у нее тело. Наверняка у этого поганца Денниса тоже остались синяки. Ему очень хотелось в это верить.

Мистер Оливер смущенно кашлянул.

– Ну что, молодежь? Угостить вас чашечкой кофе?

Джинни отстранилась от Стива.

– Нет, спасибо, – ответила она. – Мне прежде всего надо переодеться.

Напряжение и страх исчезли с ее лица, и она стала выглядеть еще более соблазнительной. «Да я почти влюбился в эту женщину, – подумал Стив. – И дело тут не только в том, что мне страшно хочется переспать с ней, хотя и это тоже. Я хочу, чтобы она стала мне другом. Хочу смотреть вместе с ней телевизор, ходить за покупками, поить с ложечки микстурой, если она заболеет. Хочу видеть, как она чистит зубы, натягивает джинсы и намазывает тосты маслом. Хочу, чтоб она спросила меня, идет ли ей оранжевая помада, не надо ли купить мне запасных лезвий для бритвы и когда я приду домой…»

Но хватит ли ему духа сказать ей обо всем этом?

Она прошла к двери. Стив колебался. Ему хотелось пойти за ней, но он ждал, когда она его пригласит.

Джинни обернулась:

– Входи.

Он поднялся следом за ней по лестнице и вошел в гостиную. Она бросила пластиковый мешок на ковер. Потом прошла в кухонный закуток, скинула туфли. А затем, к его изумлению, подняла их с пола и швырнула в мусорное ведро.

– Никогда больше не надену эту чертову одежду и туфли! – сердито пробормотала она. Сняла пиджак и отшвырнула в сторону. Стив не сводил с нее изумленного взгляда, а Джинни между тем расстегнула блузку, сняла ее и тоже бросила в ведро.

На ней остался простой черный хлопковый лифчик. «Не станет же она снимать и его в моем присутствии?» – подумал Стив. И ошибся. Она завела руки за спину, расстегнула крючок и бросила лифчик в ведро. У нее были небольшие упругие груди с сильно выступающими коричневыми сосками. На плече красная полоска – след от бретельки бюстгальтера. В горле у Стива пересохло.

Она расстегнула молнию на юбке, и та скользнула на пол. На ней остались черные трусики-бикини. Стив смотрел на Джинни, разинув рот. Ее тело было само совершенство: широкие плечи, красивые округлые груди, плоский живот, длинные стройные ноги. Она стянула трусики, скомкала их и вместе с юбкой швырнула в мусорное ведро. Ее лобок украшали мелкие завитки черных волос.

Она взглянула на Стива с таким видом, точно не понимала, что он здесь делает. Затем сказала:

– Мне надо принять душ. – И, обнаженная, прошла мимо него. Он смотрел ей вслед жадными глазами, словно стараясь запомнить все детали: плавные движения лопаток на спине, тонкую талию, соблазнительный изгиб бедер, округлые мышцы икр. Она была так хороша, что щемило сердце.

Джинни вышла из комнаты. Через секунду он услышал, как в ванной зашумела вода.

– Господи!… – выдохнул Стив. И уселся на черный диван. Что это все означает? Какой-то новый тест, специальная проверка? Что она этим хотела сказать?

Он улыбнулся. Тело у неe просто потрясающее – гибкое, сильное, безупречно пропорциональное. И что бы там ни случилось, он никогда не забудет ее. Не забудет, как выглядела Джинни в этот волнующий миг.

Мылась она долго. Только сейчас Стив сообразил, что не успел поделиться с ней неприятными новостями. И вот, наконец, шум воды стих. А минуту спустя в гостиной появилась и сама Джинни – в просторном махровом халате цвета фуксии, с прилипшими к голове мокрыми темными прядями. Она уселась на диван рядом с ним и спросила:

– Мне это приснилось или я действительно только что разделась перед тобой догола?

– Вовсе не приснилось, – сказал он. – Ты выбросила всю свою одежду в мусорное ведро.

– Господи! Не понимаю, что на меня нашло… Прости.

– Тебе незачем извиняться. И я рад, что ты мне так доверяешь. Просто не представляешь, что это для меня значит.

– Думаешь, я выжила из ума?

– Нет. Думаю, у тебя просто шок после того, что произошло в Филадельфии.

– Возможно. Отчетливо помню лишь одно ощущение после того, как это случилось – желание срочно избавиться от одежды.

– В такой момент полезно открыть холодильник и достать оттуда бутылку водки.

Она покачала головой:

– Нет. Вот чего я действительно хочу, так это жасминового чая.

– Давай приготовим. – Он поднялся и прошел на кухню. – Зачем ты притащила сюда этот мешок?

– Меня сегодня уволили. Сложили все мои вещи в этот мешок и заперли кабинет.

– Что? – недоверчиво воскликнул Стив. – Как же это получилось?

– Сегодня утром в «Нью-Йорк таймс» вышла статья, где говорится, что моя работа с базами данных является вторжением в частную жизнь граждан. Но я думаю, что Беррингтон использовал это лишь как предлог, чтоб избавиться от меня.