Онлайн книга «Латунный город»
|
Но в данную минуту Нари ничего не могла с этим поделать, и она не привыкла жалеть себя, когда это же время можно потратить на то, чтобы зарабатывать деньги. Она встала, обмотала мятым платком копну кудрей, собрала амулеты, которые смастерила для барзанских [3] женщин, и припарки для мясника. Она вернется позже, чтобы подготовиться к зару, но первым делом нужно было встретиться с одним очень важным человеком. Аптека Якуба находилась в конце переулка, зажатая между трухлявой фруктовой палаткой и булочной. Никто не знал, что побудило престарелого еврейского аптекаря открыть лавку среди такой нищеты. Жителями этой улицы в основном были люди, которые оказались на самом дне: проститутки, наркоманы. А Якуб приехал несколько лет назад вместе с семьей и без лишнего шума поселился на верхних этажах наименее запущенного здесь дома. Соседи стали чесать языками, поползли слухи то о карточных долгах, то об алкоголизме. Выдвигались и совсем уж зловещие предположения: будто его сын убил мусульманина, а сам Якуб пьет кровь и телесные соки у местных полуживых наркоманов. Сама Нари все это считала пустыми россказнями, но на всякий случай не спрашивала. Она не лезла к нему с вопросами о его темном прошлом, а он не интересовался, где бывшая карманница научилась ставить диагнозы лучше личного лекаря султана. На двух этих незаданных вопросах и покоилось их необычное сотрудничество. Она юркнула в аптеку, умудрившись не потревожить обшарпанный колокольчик, служивший, чтобы оповещать о посетителях. Аптеку Якуба, где полки ломились от снадобий и было тесно от жуткого беспорядка, она считала своим любимым местом на всем белом свете. В аляповатых деревянных шкафчиках жались друг к дружке пыльные склянки, миниатюрные плетеные корзинки и потрескавшиеся фарфоровые сосуды. Под потолком болтались связки сушеных трав, звериные лапы и всякая незнакомая Нари всячина. На полу драгоценное место отвоевали под себя глиняные амфоры. Якуб знал содержимое лавки как свои пять пальцев, а его рассказы о древних волхвованиях и жарких пряных индусских землях переносили Нари в далекие миры, вообразить которые у нее не всегда хватало фантазии. Аптекарь сгорбился над столом, замешивая какую-то микстуру, источавшую неприятный резкий запах. При виде старика и его допотопных инструментов Нари улыбнулась. Даже его ступка выглядела так, словно относилась к эпохе правления Салах ад-Дина [4]. – Сабах аль-хейр, – поздоровалась она. Якуб испуганно ойкнул и вздернул голову, задев лбом вязанку чеснока, свисавшую над столом. Отмахнувшись от нее, он проворчал: – Сабах ин-нур. Ты могла бы не входить так бесшумно? Напугала меня до полусмерти. Нари усмехнулась. – Люблю быть внезапной. Он хмыкнул. – Меня пугать, то бишь. День ото дня ты все больше похожа на дьяволицу. – Нехорошо говорить это человеку, который принес вам такой удачный улов этим утром. Она уперлась ладонями в крышку стола и запрыгнула наверх. – Удачный? Так ты называешь, когда два высокопоставленных османа с утра пораньше с криками ломятся к тебе в дверь? Мою жену чуть удар не хватил. – Так купите ей что-нибудь красивое за их деньги. Якуб покачал головой. – Серая амбра! Повезло, что она нашлась у меня в запасах! А что, слабо было уговорить его выкрасить двери жидким золотом? Она пожала плечами, выхватила у него из-под локтя какую-то баночку и осторожно принюхалась. – Судя по их виду, они могли себе это позволить. – Молодой успел высказать о тебе много нелестных слов. – Всем мил не будешь. Нари потянулась за другой банкой, поглядывая, как аптекарь добавляет в ступку семена тунга. Со вздохом он отложил пестик и протянул к ней руку. Нехотя она вернула ему банку. – Что вы готовите? – Это? – Он продолжил молоть семена. – Снадобье для жены башмачника. Ее тошнит в последние дни. Нари понаблюдала за ним некоторое время. – Не поможет. – Да ну? Напомните, доктор, вы у кого учились? Нари улыбнулась. Якуба бесило, когда она так делала. Она повернулась к полкам, выискивая взглядом знакомый горшочек. Кругом царил хаос. Аптека казалась одной сплошной свалкой неподписанных банок и ингредиентов, которые словно сами снимались иногда с места и перемещались с полки на полку. – Она беременна, – бросила Нари через плечо. Смахнув паука, ползущего по крышечке, она взяла пузырек с маслом перечной мяты. – Беременна? Ее муж ничего не сказал. Нари поставила перед Якубом пузырек и положила рядом узловатый корень имбиря. – Рано. Они, скорее всего, сами еще не знают. Он выразительно посмотрел на нее. – А ты знаешь? – Боже милостивый, а вы – нет? Ее тошнит так, что шайтан услышит, не к ночи будь помянут. У них с мужем шестеро детей. Казалось бы, должны уже научиться распознавать знаки, – она примирительно улыбнулась. – Приготовьте ей чай из этого. – Я ничего не слышал. – Да, дедуля, вы не слышали и как я вошла. Может, тут дело в ваших ушах? Якуб, недовольно ворча, отодвинул ступку и отошел в уголок, куда он складывал свои заработки. – Кончала бы ты играть в Моисея Маймонида [5] и нашла бы лучше себе мужа. Еще не поздно. Он вытащил сундук, петли тяжело скрипнули, и старая крышка откинулась. Нари рассмеялась. – Если вы найдете того, кто согласится взять такую, как я, в жены, вы всех свах Каира оставите без работы. Она пошарила среди беспорядочно сваленных на столе книг, квитанций и склянок в поисках маленькой эмалевой шкатулки, где Якуб держал сезамовые карамельки для внуков, и наконец нашла ее под пыльной амбарной книгой. – К тому же, – продолжила она, выудив две карамельки, – мне нравится с вами работать. Якуб вручил ей мешочек. Нари уже по весу поняла, что там больше ее обычной доли, и начала было возражать, но он оборвал ее. – Не связывайся с такими мужчинами, Нари. Опасно это. – Почему? Теперь у нас франки главные. Она пожевала конфету, и на нее внезапно накатило любопытство. – А правда, что франкские женщины ходят по улице голыми? |