Онлайн книга «Восход Черной звезды»
|
– Мм-м, – скептически отозвался император, опять прижимаясь губами к моему плечу. Нет, ну ни в какие ворота же! И кстати, о воротах – данный дворцовый комплекс возвели сегодня! То есть у нападающих ни планов расположения комнат, ни схемы жилых помещений, ни данных о расстановке стражников – ничего! Нападать сегодня – чистейшее самоубийство, и судя по тому, что самоубийц набралось уже свыше тысячи двухсот индивидов, Эрадарас меня откровенно пугает уровнем развития интеллекта у населения. Мне предстоит строить империю у идиотов? – Твои рассуждения порой ставят меня в тупик, – сонно произнес кесарь. Прижал крепче, скользнул губами по моей шее и добавил: – Их попытка немедленного уничтожения обоснована, нежная моя. – Чем же? – холодно поинтересовалась я. – Дело в пророчестве. – Что, опять?! – возмущенно воскликнула я, подскочив на постели и пребывая в полнейшем шоке. Вмиг спрыгнув с кровати, я остановилась в растерянности, обнаружив на себе вовсе не ту ночную рубашку, в которой ложилась спать. Но все это были мелочи! Совершенно несущественные мелочи! – Какое еще очередное гоблинское пророчество?! – заорала я. – Вы издеваетесь?! Вспыхнул свет. Раздраженный, злой, невыспавшийся и, да, совершенно обнаженный, кесарь сел на постели, мрачно глядя на меня. И смотрел он так, что я мгновенно заткнулась и даже неуверенно подошла к постели… вот только лечь так и не решилась и осторожно спросила: – Возможно, будет лучше и приличнее, если я устроюсь… к примеру, в кресле? И указала на обозначенный предмет мебели, расположенный у небольшого круглого столика. В следующее мгновение кресло перестало существовать, разметавшись по спальне мелкими клочками и щепками. Очень понятливая принцесса Оитлона тут же вернулась в постель. Свет мгновенно погас. Кесарь лег, притянул меня к себе и, прижимая не в пример крепче, заснул. Спрашивается – зачем я вообще вставала и поднимала тему переселения на другую мебель?! К счастью, император спал и никак на мои мысли не отреагировал. Меня же сон совершенно покинул. Некоторое время я молча лежала, разглядывая потолок, и пыталась ни о чем не думать, дабы не мешать его злейшеству почивать… Потом принялась считать… нет, не овечек – самоубийц. Насчитала еще пятьдесят четыре акта насильственного прерывания жизни и поняла, что сон меня все же одолевает, несмотря на пугающее соседство. Очень тесное соседство… совершенно лишенное одежды и определенно с ЭТИМ. Стоило подумать о кесаре – сон пропал снова. Скосив взгляд на спящего повелителя Эрадараса, вспомнила обнаженную блондинку в его спальне и то, как при моем появлении пресветлый облачался в халат, под которым явно ничего не было. Видимо, у элларов есть определенная склонность к наготе. И вот спрашивается, почему при столь явных склонностях одеяния их женщин скрывают вообще все тело, включая кончики пальцев?! А потом на меня неожиданно снизошло – кесарь забыл свою возлюбленную в Рассветном мире! Точно! И как я раньше не подумала, блондинка осталась во дворце… Перед глазами пронеслась картинка моего гибнущего сада и разрушающегося дворца… И я поняла, что нет, не забыл – похоронил. – Нежная моя, ты невыносима! – простонал неожиданно властитель Эрадараса. А в следующее мгновение вновь ярко вспыхнул свет! Ярче, чем в прошлый раз. А после единым слаженным рывком император Араэден переместился на меня, придавив всем своим телом к постели. – Не всем, – насмешливо произнес он. Проморгавшись, распахнула ресницы, с ужасом посмотрела на повелителя элларов и нервно уточнила: – Это также относится к мерам обеспечения моей безопасности? Ответом мне была странная улыбка. А затем легко и естественно, словно проделывал это множество раз… впрочем, явно и проделывал, жесточайший император Рассветного мира устроился между моих ног и, удерживая свой вес на локтях, ладонями обнял мое лицо. Моей реакцией на эту крайне недвусмысленную позу была мысль «лучше бы и дальше самоубийц считала» и нервный смешок, при отстраненных размышлениях о том, что кесарь крайне… э-э-э… своеобразно обращается с управленческими кадрами. И мне невольно вспомнились айсир Илери, айсир Девари, Хайто… Кстати, тоже очень ценные кадры кесаревского государственного аппарата, взращенные и воспитанные лично нашим бессмертным. – Еще одна инсинуация в подобном духе, и это будет последняя ночь для твоего девичества, нежная моя! – холодно произнес пресветлый. Проблема в том, что я даже ничего не говорила, а остановить мысленный поток было довольно проблематично, особенно в создавшихся условиях. – Поверь, это вполне комфортные условия, – жестко усмехнулся кесарь. Да верю я, верю, а теперь можно меня отпустить уже, дабы у меня не возникло более никаких инсинуаций и прочего… похоже, явно относящегося к действительности. – Кари. Сказано было тихо, но угроза скрипела на зубах. И я затихла, стараясь вовсе ни о чем не думать. Кесарь улыбнулся и произнес: – Запомни, нежная моя, мысли – то единственное, что ты гарантированно можешь контролировать. Хотела было возразить, но Араэден добавил: – Мысли определяют сознание, сознание формирует реальность – контролируй мысли. Затем глубоко вздохнул, придавив меня сильнее к постели, и приказал: – Смотри на меня. Я-то смотрела, но отдаленно промелькнула мысль, что смотреть в данном процессе дело вовсе не обязательное… Потом испуганно оформилась более четкая мысль: «Это вообще что такое? Я в принципе управляющая, а не любовница! Я… я… я…» Додумать не успела – льдистые глаза бессмертного мирового зла внезапно заискрились сильнее, словно каждая из граней кристалликов начала подсвечиваться серебристо-голубым сиянием, и это поглотило все мое внимание. Как завороженная, я смотрела в его глаза… Их сияние обрушилось на меня вместе с болью! Дикой, изматывающей, ледяной болью! Кажется, я закричала… Точно знаю, что пыталась вырваться, но кесарь был неумолим и держал крепко, не позволяя отвернуться, отстраниться, спастись… В какое-то мгновение крик оборвался, став хриплым стоном, тело утратило способность к сопротивлению, и только слезы струились по лицу, сползая на шею и там, проложив влажные дорожки, срывались на простыни… Наверное, я умирала… Честно говоря, меч Мрано, пронзивший меня насквозь, причинил гораздо, гораздо, гораздо меньше боли. И ритуал возвращения к жизни сторонников кесаря тоже… А то, что происходило сейчас, было мучительно, изматывающе больно… настолько, что у меня не оставалось сил на сопротивление… |