Онлайн книга «Ловушка для бабочек»
|
– Утешаете? – Нет. Я много об этом думала. Ведь в каждом человеке так много… Так много разных сущностей! Вирджиния Вульф хорошо это определила. Не помню дословно… – И кто боится Вирждинии Вульф, – пробормотал Рик вполголоса. – Как-то так: если у нас в мозгу одновременно… Одновременно тикает… Не помню, сколько… Много разных времен, то сколько же людей одновременно уживается в каждом из нас? Наши «я» нагромождены одно на другое, как тарелки в руках буфетчика – правда, здорово? Одно «я» появляется только во время дождя, другое… Другое – в комнате с зелеными шторами, третье – если ему посулить стаканчик винца… «Да уж, это точно, – подумал Рик, – если посулить стаканчик хорошего винца, любое из моих «я» тут же явится!» – Как говорила Алиса, помните: просто не знаю, кто я сейчас такая. Нет, я, конечно, примерно знаю, кто такая я была утром, когда встала, но с тех пор я все время то такая, то сякая – словом, какая-то не такая! И так трудно иногда понять, какая же я – настоящая. А вы? – Я? – Вы знаете, какой Ричард Аллен – настоящий? – Боюсь, этого персонажа уже не существует. – Неужели под масками нет лица? – Даже и не знаю. Вирджиния Вульф – это из «Орландо» цитата? – Ах да, вы же и там играли! – И где я только не играл. И кого я только не играл! – Гамлета. – Да, мне достался Лаэрт. – А вам хотелось бы? – Конечно! Плох тот актер, который не мечтает о Гамлете. Продолжая чистить мандарин, он вдруг совершенно будничным тоном произнес: «Быть иль не быть, вот в чем вопрос. Что выше: сносить в душе с терпением удары пращей и стрел судьбы жестокой или, вооружившись против моря бедствий, борьбой покончить с ним?» [15] Рик говорил очень просто, скороговоркой, не акцентируя ритм, с неожиданными паузами, как будто эти слова прямо сейчас приходили ему на ум, раня душу: «Умереть, уснуть – не более… И знать, что этим сном покончишь с сердечной мукою и с тысячью терзаний, которым плоть обречена? О! Вот исход многожеланный! Умереть, уснуть… Уснуть! И видеть сны, быть может? Вот оно!» Он встал. Элис смотрела, замерев. «Какие сны в дремоте смертной снятся, лишь тленную стряхнем мы оболочку, – вот что удерживает нас! И этот довод – причина долговечности страданья…» Вот как-то так. – Это прекрасно! – А может, лучше так? И совершенно преобразившись, Рик показал нелепого заику-актера: – Ббы… ббыть иль нне… ннне ббы… ббыть… воо… вооот ввв чем… во… во… вввопрос… – Нет, вы просто невозможны! – Элис хохотала. А Рик вдруг как-то резко устал. Эти мгновенные провалы в черную дыру тоски были присущи ему всегда, с молодости. Казалось, внезапно кончились все силы, вся энергия. Он подошел к окну – там все так же лил дождь, и ветер бросал в стекло ветки. Мрак. – А у вас не найдется что-нибудь покрепче? Скотч, виски? – спросил Рик. – Нет, простите. Видите ли, мой отец был алкоголиком. Его не стало шесть лет назад, но мама до сих пор не держит дома спиртного. Эту бутылку я привезла. – Мой отец тоже умер. Полгода назад. – Сочувствую. – У нас с ним… тяжелые отношения. Он оставил нас с мамой. Мне лет семь было. А я его просто боготворил! Рик опять сел, ссутулился, свесив руки между колен, и сразу стал похож на большую нахохлившуюся птицу. – Я не понимал, почему же папа ушел? Ну и решил, что это я виноват. – Бедный! – Что я плохой. Не такой мальчик, который ему нужен. А потом… Потом мама умерла. Рак. Очень быстро. Он приехал на похороны. И я так обрадовался! Подумал: «Как хорошо, я теперь буду жить с папой!» Гроб с телом мамы… опускали в яму, а я… радовался. – Но вы же были тогда совсем маленьким! – Уже десять исполнилось. Не могу… не могу себе этого простить. – Все равно! Совсем ребенок! – Не надо было рассказывать. – Вы никогда об этом не говорили? – Никому. – Иногда надо выговориться. Легче становится. Особенно, если чужому человеку, постороннему – ну, попутчику в поезде. – Вы вовсе не посторонний человек! – Рик смотрел на Элис и думал, что увидел ее всего пару часов назад. – Мне кажется, я знаю вас всю жизнь. – Это я знаю вас всю жизнь! – Элис невесело усмехнулась. – А что было потом? Вы жили с папой? – Да, с папой. Господи, да я из кожи лез, чтобы ему понравиться! Мне кажется, тогда и актерствовать начал – все изображал из себя хорошего мальчика. – А кто был ваш отец? Тоже… – Нет, он не был актером. Просто пивовар. – Пивовар? – Да. Прекрасное, кстати, пиво делал. Он был такой живой! Бездна обаяния! Когда улыбался – просто конец света. Любимец женщин. – Трудно с ним было? – Мюриель мне очень помогала. – Мюриель? – Ну да, она была его женой. Четвертой или пятой, не помню. – Это к ней он ушел от вас? – Нет, к другой. Да он все время женился и разводился. Мюриель продержалась дольше всех. Но она была старше… В общем, он нашел девицу помоложе. – А ему нравилось, что вы актер? – Нет, что вы! Такие скандалы были, о! Только когда «Оскара» дали, как-то снизошел. Я так старался, чтобы он… Рик вдруг замолчал, подумав: «Так может, в этом и дело? Я старался, пока был жив отец, а как отца не стало… Сам сказал – из кожи лез, чтобы доказать, как хорош, благополучен, признан и призван! Голливуд, «Оскар»! Так что же, я все это делал… для отца?» Рик так ушел в себя, что вздрогнул, услышав тихий голос Элис: – Может, сделать кофе? – Кофе… да… «Хватит разводить тоску! – сказал он сам себе. – Рождество вообще-то, если ты позабыл!» – Так, я же обещал что-нибудь сыграть для вас! Он усмехнулся и опять как-то неуловимо изменился. Элис смотрела во все глаза. – Меллисента! – произнес Рик нежно, а потом добавил как бы в скобках: – Идиотское имя. Кто его только придумал, – и продолжил: – Меллисента! Сможешь ли ты когда-нибудь простить меня? Он подошел и опустился перед Элис на колено. – Ну? – сказал он своим собственным голосом. – Вы будете подавать реплики или нет? |