Онлайн книга «О бедной сиротке замолвите слово»
|
В другой раз я бы огрызнулась, наверное, но эта девушка говорила спокойно, да и… – Малика… – Что? Будто ты не знаешь, как они развлекаются. По-моему, это отвратительно… – Можно подумать… – ее приятельница моему обществу не сильно обрадовалась. – Сами виноваты… Кто именно и в чем виноват, она уточнять не стала, да оно и не требовалось. – У Малкольма невеста есть, – Малика протянула мне тарелочку с крохотными пирожными. Такие только нюхать. А у меня все внутри… заледенело? Невеста? Конечно, здесь у всех, титулами отмеченных, есть невесты или женихи… Я ведь сама думала о таком. Думала, но надеялась… или продолжаю надеяться? Эти помолвки – формальность, не более, дань приличиям местным, и вообще… Он ведь ни разу о невесте своей не упомянул, значит… Ничего не значит. О ней не упомянул, о тебе, надо полагать, тоже не заговаривал. И вообще… голова болит от местных порядков. Если я санору заикнусь, что Малкольм мне симпатичен, как скоро его нынешняя невеста исчезнет? Наверное, быстро… И мерзко. – Не расстраивайся, – Малика коснулась моей руки. – Ты тоже кого-нибудь найдешь… Слабое утешение. Не хочу я искать. Я кошек заведу. Дюжину. Или даже две, чтобы все вокруг считали меня ненормальной. Две дюжины кошек – хороший на то повод… – Да отстань ты от меня! – этот голос разрушил мои печальные мысли и с ними вполне конкретные планы на будущее. Я уже старательно подбирала имена для кошек, выбирая между Пушком и Мушкой. – Я не стану… я не буду… я не хочу, в конце-то концов! – Молодец, – проворчала я, поднимаясь. – Будешь как великий нехочуха… Здание ощутимо тряхнуло, и треклятые канарейки заткнулись. Наверное, и в крохотных их птичьих мозгах иногда появлялись здравые мысли. – Убирайся! – рев прокатился по коридору. А следом – и огненный шар. Девицы переглянулись и пожали плечиками. А в следующее мгновенье их диванчик оказался внутри радужного пузыря. И не только диванчик. Столик с кофе и сладостями, журнальчики, и да, пара клеток… – По-моему, и это успокоительное перестало действовать, – сказала Малика, протягивая мне фарфоровую чашечку с ручкой-завитушкой. – А она настойчива… – Что еще остается… Грохот повторился. И я встала. – Не стоит, – задерживать меня Малика не собиралась. Оно и верно, если у кого-то хватает дури на подвиг, то не следует у этой дури на пути вставать. – Побузят и успокоятся… Верно. И… не совсем. Не знаю. Опять дар, мать его, решил проявить себя, и как водится, в самый подходящий момент. Главное, что просто сидеть и попивать чаек я не могла. Хотела, но… Волна жара прокатилась по холлу, и листья пальм пожелтели, а под потолком что-то задребезжало, мелко и противно. В следующее мгновенье холл наполнился водяным паром. Твою ж… Не видно ни черта. Но дар тянет. Зовет. Требует. Идти. К лестнице… к треклятой лестнице, по которой змеится трещина. Этак он и дом разнесет к чертям собачьим. И где, спрашивается, кураторы, охрана, хоть кто-то, кому бы полагалось присматривать за этим буйным. – Айзек, успокойся! – голос ледяной королевы заставил взбодриться. Не одна я такая ненормальная, что не спешит укрыться в месте безопасном. – Я тебя не хочу! – Не хочешь, – не выдержала я, – не ешь… – Что? В тумане можно различить фигуры. Вот эта громадина, стену подпирающая, Айзек… от стены отлип. Идет, шатается… ага, вздыхая на ходу. Только упадет вряд ли. А вот там, стало быть, невестушка его… – Не хочешь, говорю, не надо. Кто тебя заставляет? На ладонях Айзека лежало лиловое светящееся желе… то есть явно не желе, но очень похоже. Оно шевелилось, вздрагивало и норовило выползти. И почему-то появилось ощущение, что если оно все-таки выползет, то дом не устоит. – Она, – он кивнул на тень Арины. – Она меня заставляет. – Что заставляет? Я решительно шагнула к нему. Теплый. Горячий даже. Жарит его… да уж, с такой температурой не по коридорам шариться надо, а в постельке лежать, подушками обложившись. – Что ты делаешь? – от подобной наглости Айзек опешил. Ну да, понимаю, он тут весь такой разрушительный, а я лобик щупаю. – Ничего, – солгала я, прилепившись к руке. – Так чего заставляют-то? – Род продолжать, – обиженно произнес теоретический наследник престола. – Да… тяжелая работа. – Я не хочу… – И правильно. Успеется, да? – У него есть долг… – Ледяная королева ничего лучше не нашла, кроме как появиться из тумана. – Перед страной… Точно, и родина требует лечь грудью на амбразуру. – Потом отбудет… в другой раз. Правда? Айзек кивнул. Кажется, швырять лиловую гадость он не собирался, но и убирать не спешил. Вот интересно… Арина ведь хороша собой, до того хороша, что даже у меня появляются мыслишки о смене сексуальной ориентации, а этот, стало быть, нос воротит. – Сейчас он немного устал. Устал ведь? Айзек вновь кивнул. – Девушка, отойдите! Это еще что за хрен с горы своевременно объявился? Айзек шарахнулся и руки вскинул. – Стоять! – рявкнула я. Туман несколько рассеялся, и… кажется, физия эта мне знакома. Смутно. Рубленые черты лица. Рыжие волосы, правда, несколько приправленные сединой. Благородная горбинка на носу, а главное – вот этот характерный прищур. Папенька Малкольма. Пришел по душам поговорить? Да уж, на такой прием он вряд ли рассчитывал, но держится ничего, спокойно. – Сейчас мы пойдем… и приляжем. – Куда? – Айзек не спускал с дядечки настороженного взгляда, и чувствовалось, что стоит тому дернуться, и лиловая гадость полетит. И хорошо, если в дядечку, чуется, тому будет чем ее встретить, но ведь и нам достанется. – В кроватку. На диванчик. На пол. Куда захочешь. – Зачем? – он нахмурился больше прежнего. Подозревает, что и я буду склонять к торжественному исполнению долга перед короной и родиной? – Потому что у тебя температура, – спокойно сказала я. – И тебе следует отдохнуть. Полежать. Просто полежать… чайку попить… |