Онлайн книга «О бедной сиротке замолвите слово»
|
Осмелев, я открыла глаза и застонала. Свет был ярок. Мир резок. И вообще, сдохнуть бы, но кто ж позволит… – Как вы себя чувствуете? – заботливо осведомился господин в сером костюме. Черт, имя его напрочь из головы вылетело, а копаться, расковыривая огненный шар, я точно не стану. Побудет анонимом. – Сами как думаете? – проворчала я. Каждое слово отдавалось эхом в висках. Очаровательнейшее ощущение. – Думаю, не слишком хорошо. Впредь вы должны быть аккуратней, Маргарита. И понимать, что ваша ценность несоизмеримо выше жизни отдельного пациента. Ага… вот прям осознаю и проникнусь. На хрен. Всех. Настроение было не просто поганым. Хотелось кого-нибудь убить. Или проклясть. Или… – Корона несказанно благодарна вам за исцеление санора Гирраха… Это про кого он? Хотя вариантов немного, и зуб даю, который в челюсти держался крепенько, что не про Марека. Брюнетик у нас непростых кровей… а Мареку, стало быть, я должна была позволить скончаться… на него насрать… – И не сомневайтесь, что ваши заслуги будут оценены по достоинству… Не сомневаюсь. Покоя дайте… хотя… если дадут тысяч пять, то хорошо… или десять… сколько ни дадут, все чудесно. Деньги мне нужны… – Чего вам от меня надо? – просипела я, пытаясь присесть. – Убедиться, что вашему благополучию ничего не угрожает. Ага… а еще погладить по голове, подоткнуть одеяльце и колыбельную спеть, чтоб уж наверняка… и с ложечки, чую, кормить будет, если возникнет в том нужда… – Идите на хрен… Как ни странно, но анонимус послушался. Правильно, я ж в том состоянии, когда за себя не отвечаю… Благодарность короны обернулась приличной суммой в сто тысяч талеров. Честно говоря, представляла я ее себе весьма абстрактно, поскольку в жизни не имела такой кучи денег. Я повертела чек, выданный мне санором Альгером, и сказала: – Спасибо большое. Нет, а что еще? – Всегда пожалуйста… надеюсь, впредь вы все же проявите большую осмотрительность. Ага. Всенепременно. Папой клянусь, чтоб ему икалось… с другой стороны, не знаю, выйдет ли из меня маг жизни и вообще какой-никакой маг, но на безбедную приличную жизнь я уже заработала, что приятно. – Скажите, а что там произошло? Я не слишком рассчитывала на внятный ответ, а потому не удивилась, когда санор произнес: – Простите, но это следственная тайна… Точно. За семью печатями. Ну ладно, играть в разведчицу я не стану, и без того есть чем заняться: я опять здорово отстала от группы. И не то чтобы опасалась теперь отчисления – подозреваю, меня не отчислят, даже если я вовсе забью на учебу, но вот рассчитывать лишь на собственный ненадежный дар весьма неумно. Знания, они лишними не бывают. В общежитии ничего не изменилось. Та же комната. Те же пятна сырости. Тот же холод и неприятный запах, пропитавший камни. Наледь на подоконнике, хорошо хоть, с той стороны, и ледяные узоры на стекле. Недружелюбные соседки, которые, завидя меня, демонстративно отворачивались. Шепоток в столовой. И молчание, которым встретила меня моя группа. А и насрать… – Привет, – я подняла руку. – Соскучились? Моя старая знакомая блондиночка, за время учебы несколько подрастерявшая лоск, прошипела что-то, наверняка приветствие. Люблю людей: сама вляпалась, а виноватой я оказалась. Впрочем… Учеба. Лекции. Практикум по диагностике, который я благополучно и ко всеобщему удовольствию провалила, поскольку упрямый мой дар отказывался работать на манекене. Он чувствовал пластик, дерево и клубок заклинаний, которые придавали манекену сходство с пациентом, и остальным хватало, а я… Я убедилась, что себе верить нельзя. Снова лекция. И снова практикум, на сей раз по плетениям первого порядка, которые я знала неплохо и даже сумела изобразить что-то, достаточное для минимальной отметки. Неодобрительный взгляд мастера Хоннора, который даже вынырнул из обычного полусонного состояния, чтобы высказать, сколь бесталанные ныне студенты пошли. А что… потерплю. Обед. Госпиталь. Марек, который по-прежнему находился в палате, хотя искренне не понимал, что он здесь делает… Мастер Варнелия. Витгольц, пытавшийся Марека разговорить. Нет, он не использовал магию, он принес местный аналог шахмат и выстраивал партию за партией, расспрашивая Марека о жизни его былой. И тот рассказывал, охотно, искренне, удивляясь тому, до чего, оказывается, опасны некоторые магические эксперименты… Именно это ему и сказали. Эксперимент. Неудачный. Потеря памяти побочным эффектом. И дар, который почти потух, но это временно… Год-другой, как раз достаточно, чтобы подготовиться к поступлению. Смотреть на них было неожиданно больно. И пусть Марек, избавившийся от своей ненависти, был почти счастлив, искренен и весел, как может быть искренен и весел подросток, все равно меня не покидало ощущение, что я лишила его чего-то невероятно важного. – Ты сделала больше, чем кто-либо, – Варнелия понимала меня, пожалуй, лучше, чем остальные. – Его мозг разрушался, и здесь мы были бессильны… он бы выжил, но в каком состоянии? Я это понимала. Я помогла, спасла, и все такое. Я просто оказалась рядом. Остановила то безумие на полигоне и, быть может, вообще подвиг совершила, которого от меня не ждали. Но на душе было тошно. А как справиться с этой тошнотой, я не знала. И потому ушла в работу, благо в клинике ее всегда хватало. Сортировка перевязочного материала. Стерилизация. Папки с личными делами, которые надо привести в порядок. Выписки. Подготовка зелий первого уровня, к более высоким меня не допускали. Переучет постельного белья… И шкафы с лекарствами, где порядок не наводился уже пару десятков лет… нет, не основные, в основных он был идеален, но вот средства длительного срока хранения… И недовольная старшая сестра милосердия, которой не по вкусу пришлась моя инициатива. Но что она могла против Варнелии? Ей оставалось хмуриться и шипеть в спину. Плевать. Пусть и проклинают, но… |