Онлайн книга «Взгляд василиска»
|
— Мила! — Боюсь, я должен присоединиться к данным мольбам, мадемуазель. — Громко сказал не без интереса наблюдавший за расправой великий князь. — Мне надо ехать, а если вы оторвете ухо моему кучеру, его придется оставить здесь. Кроме того, ваш племянник, как я успел заметить, весьма достойный молодой человек и ему будет крайне затруднительно писать письма раненым, лишившись слуха. Кстати, могу я узнать, чем вызвана ваша к ним немилость? — Эти гадкие мальчишки, устроили безобразную драку! — ответила девушка, едва к ней вернулось самообладание. — Действительно, серьезная провинность, — покачал головой Алеша, — а можно узнать кто зачинщик? — Я… я не знаю. — И вы решили наказать обоих? Прелестно! Прямо как наш ротный командир в корпусе. Тот тоже никогда не утруждал себя разбирательствами и наказывал всех скопом, полагая, что таким образом воспитывает в нас товарищество. — Но не наказывала я их, Просто попыталась разнять… — Понятно, — кивнул великий князь и обернулся к своему слуге, — Иван, что случилось? — Ничего, Алексей Михайлович, — пробубнил тот. — То есть ты сидел на козлах, никого не трогал, и тут на тебя напали? Увидев, что кофишенк насупившись молчит, Алеша продолжил: — А может этот мальчик переодетый хунхуз и хотел нашу коляску угнать? — Я не хунхуз, — изумленно воскликнул Сережа, — и коляска мне ваша не нужна! — Значит, он напал на тебя? — обернулся к нему великий князь, — тогда его надо отдать под суд за нападение. — Не надо никого отдавать под суд, — насупился гимназист, — я сказал ему, что он не настоящий моряк. Я первый начал. — Вот как? А ты знаешь Иван, пожалуй, что Сережа прав. Настоящие военные моряки должны статских защищать, а не драться с ними. Пожалуй, рано я тебя на корабль взял, надо на кухню к отцу вернуть. — Алексей Михайлович, — взмолился от открывшейся перспективы парень, — ваше высокоблагородие, дозвольте доложить. Я виноватый! Дразнил я его стрюцким… Простите, Христа ради, только не прогоняйте! — Замечательно, то не было ни одного виноватого, то сразу двое. Что будем делать, Людмила Сергеевна? — Мальчики, как вам не стыдно? — укоризненно сказала им сестра милосердия, — устроили драку из-за такого пустяка. — Мила, я больше не буду, — повинился Сережа. — Разумеется, не будешь! Вот скажу маменьке… — Мила, не надо! — Людмила Сергеевна, — тихонько обратился к девушке Алеша, — а может действительно не надо? Коль скоро наши архаровцы виноваты оба, то и наказать их надо одинаково, а у моего Ваньки только отец. Сирота он. К тому же зачем волновать милейшую Капитолину Сергеевну? — Хорошо, но только в том случае если вы пообещаете не наказывать бедного мальчика. — Клянусь! — Вы смеетесь? — Нисколько… Ну, разве что немного. Просто ваша расправа была так молниеносна и неожиданна… я даже понять ничего не успел, а вы уже их за ухо. — Поработайте с мое в школе и не такому научитесь! — О, сочувствую вашим ученикам… — Вы опять? — Ну, простите. Мне пора и… спасибо вам. — За что, спасибо? — За раненых, за уход за ними… — Это моя работа. — Честь имею! — Прощайте. Ванька снова занял место на козлах, а Алеша устроился на сиденье. Мальчишка тряхнул поводьями, и экипаж тронулся. Едва они проехали несколько саженей, великий князь обернулся и встретился с Людмилой глазами. «Какая славная девушка» — подумал он. Иван тем временем сосредоточено правил лошадьми, наконец, не выдержав, он обернулся и попросил: — Алексей Михайлович… — Чего тебе? — Архипычу не говорите! — О как, а отца, как я погляжу, ты совсем не боишься? — Батюшка простит, вы тоже, а вот Архипыч тот спуску не даст. — Это верно… Ладно, что я зверь какой, не скажу. — Благодарствую! — Архипычу, говорю, не скажу. Я только Прохору по секрету, а уж он всем до сведения доведет! — Алексей Михайлович, помилосердствуйте! Если бы раньше Алеше кто-нибудь рассказал, что став командиром большого броненосца он будет бывать на нем лишь урывками, он бы не поверил. Быть морским офицером, дневать и ночевать на корабле, и служить в таком качестве отечеству было пределом его юношеских мечтаний. Увы, реальность оказалась такова, что великому князю пришлось разрываться между кораблем и Дальним, где у него скопилась куча дел, отдавая явное предпочтение городу и порту. Пока он отсутствовал, там завершили переборку еще два миноносца из второго отряда. Теперь поднаторевшим в ремонте мастеровым предстояла переборка пришедших с Балтики «невок». Проделавшие немалый путь и побывавшие в бою миноносцы порядком поизносили свои механизмы и нуждались в ремонте. Руководить городом, портом и мастерскими с мостика «Осляби» не получалось и Алеша, в очередной раз передав бразды правления лейтенанту Саблину отправился на берег. На вокзале Дальнего его ожидал сюрприз: на одном из запасных путей стояли две железнодорожные платформы с установленными на них орудиями. Рядом с ними, улыбаясь во весь рот, стоял полковник Меллер. — Приветствую ваше императорское высочество, — обратился он к великому князю. — Вот, извольте видеть, я свою часть уговора выполнил. Пушки на платформе у вас есть. — Здравствуйте, Александр Петрович, вижу-вижу. Ну, что я могу сказать, молодцы. А пушки откуда? — Шестидюймовка с безвременно утопшего «Бобра», а девятифунтовая с «Разбойника». Обстрел, как и обещал, круговой. Правда, для первой необходимы домкраты, но они ставятся за десять минут. Мы проверяли. — Стрельбой испытывали? — Увы, нет! — Отчего так? — Начальство на себя такую ответственность взять отказалось, так что без вашего на то соизволения, никак нельзя-с! — Ну и ладно, зато понаблюдаю за опытами лично. Думаю, сегодня же и испытаем оба орудия. — А что третье не будете? — лукаво усмехнулся Меллер. — А что есть и третье? — Как не быть! Да какое, сто двадцатимиллиметровое Армстронга, конфетка, а не пушка! — Но откуда? — Детективная история, Алексей Михайлович. Крестница то ваша, «Ицукусима» совсем не глубоко затонула. Обратились за разрешением провести на ней водолазные работы, так начальство не одобрило-с! А работы, против обыкновения начали не дожидаясь соизволения… в общем кормовое орудие и пару десятков снарядов сняли, а как запрет пришел, так и приуныли. Самовольство, он того, наказуемо! Ну и отдали нам от греха, дескать, знать не знаем, видеть не видывали никакой пушки. |