Онлайн книга «Благородный Дом. Книга 1. На краю пропасти»
– И вы сломили его? – Он удалился с поля боя, мистер Бартлетт, потому что был мудр. Лицо Данросса посуровело. Бартлетт изучающе разглядывал его. Оба понимали, что подсознательно выстраивают боевые порядки. – Я рад, что приехал в Гонконг, – промолвил американец. – И рад познакомиться с вами. – Благодарю вас. Может быть, в один прекрасный день вы измените свое мнение. Бартлетт пожал плечами: – Может быть. А пока у нас затевается сделка – хорошая для вас и хорошая для нас. – Он на миг ухмыльнулся, вспомнив Горнта и кухонный нож. – Да. Я рад, что приехал в Гонконг. – Не хотите ли вы с Кейси быть моими гостями сегодня вечером? Я устраиваю скромную вечеринку, прием, примерно в половине девятого. – Официальный? – Просто смокинг, это вас устроит? – Вполне. Кейси говорила, что вам нравятся все эти церемонии – смокинги, черные галстуки. – Тут внимание Бартлетта привлекла висевшая на стене старинная картина маслом: красивая девушка-китаянка везет в лодке маленького мальчика-англичанина с собранными в косичку светлыми волосами. – Это работа кисти Квэнса? Аристотеля Квэнса? [65] – Да, Квэнса, – с нескрываемым удивлением подтвердил Данросс. Бартлетт подошел поближе, чтобы рассмотреть картину. – Оригинал? – Да. Вы разбираетесь в искусстве? – Нет, но Кейси рассказывала про Квэнса, когда мы сюда собирались. По ее словам, он почти фотограф, настоящий историк того раннего периода. – Да, так оно и есть. – Если я правильно помню, это, должно быть, портрет девушки по имени Мэй-мэй, Чжун Мэй-мэй, а мальчик – один из детей Дирка Струана от нее? Данросс молчал и лишь наблюдал за спиной Бартлетта. Тот подошел к полотну. – Трудно разглядеть глаза. Значит, мальчик – это Гордон Чэнь, будущий сэр Гордон Чэнь? – Обернувшись, он посмотрел на Данросса. – Точно не знаю, мистер Бартлетт. Это одна из легенд. Какое-то мгновение Бартлетт пристально смотрел на него. Мужчины стоили один другого: Данросс чуть выше, зато Бартлетт пошире в плечах. У обоих голубые – у Данросса чуть зеленее, – широко поставленные глаза и лица людей, много повидавших. – Вам нравится быть тайбанем Благородного Дома? – Да. – Не знаю, в чем на деле заключается власть тайбаня, но в «Пар-Кон» я могу нанять на работу и уволить любого и закрыть компанию, если захочу. – Значит, вы – тайбань. – Тогда мне тоже нравится быть тайбанем. Мне нужен выход на Азию, а вам нужен выход на Штаты. Вместе мы могли бы превратить весь Тихоокеанский пояс в одну большую хозяйственную сумку для каждого из нас. «Или в саван для одного из нас», – подумал Данросс, которому нравился Бартлетт, хотя он и знал, что симпатизировать американцу – дело опасное. – У меня есть то, чего нет у вас, а у вас есть то, чего не хватает мне. – Да, – согласился Данросс. – А сейчас нам обоим не хватает одного – ланча. Они направились к двери. Бартлетт оказался у нее первым. Он открыл ее не сразу. – Я знаю, что у вас это не принято, но, раз уж я собираюсь с вами в Тайбэй, может, вы будете называть меня Линк, а я вас – Иэн и, может, прикинем наши ставки на матч в гольф? Уверен, что вы знаете: мой гандикап – официально – тринадцать, ваш, насколько мне известно, – десять, официально, а это значит, что на всякий случай снимаем по крайней мере по одному удару с каждого. [66] – А что, давайте, – тут же согласился Данросс. – Но здесь мы обычно спорим не на деньги, а просто на шары. – Черта с два, играя в гольф, я буду спорить на свои «шары». Данросс рассмеялся: – Может, однажды и придется. Мы здесь обычно спорим на полдюжины шаров для гольфа, что-нибудь в этом духе. – Британцы считают, что спорить на деньги плохо, Иэн? – Нет. Как насчет пятисот с каждой стороны, а команда победителя получает все? – Американских долларов или гонконгских? – Гонконгских. Среди друзей должны быть гонконгские. Для начала. * * * Ланч подавали в столовой совета директоров на девятнадцатом этаже. Это был угловой зал в форме буквы «Г» с высоким потолком и синими портьерами, пестрыми голубыми китайскими коврами и широкими окнами, из которых был виден Коулун, взлетающие и садящиеся в аэропорту Кай-Так самолеты и открывался вид на запад – до островов Стоункаттерз и Цинъи, и дальше, на часть Новых Территорий. На величественном старинном дубовом столе, за которым могли разместиться двадцать человек, были разложены подставки для приборов и изящное столовое серебро, расставлен лучший уотерфордский хрусталь. [67] Шестерых присутствующих обслуживали четверо молчаливых, вышколенных официантов в черных брюках и белых тужурках с вышитым гербом «Струанз». Когда Бартлетт с Данроссом вошли, уже были поданы коктейли. Кейси, как и все остальные, пила сухой мартини с водкой. У одного Гэваллана был двойной розовый джин. Бартлетту, хотя он не успел ничего заказать, сразу подали хорошо охлажденную банку пива «анвайзер» на серебряном подносе эпохи короля Георга. – Кто вам сказал? – восхитился Бартлетт. – От «Струана и компании», – объявил Данросс. – Мы знаем о ваших предпочтениях. – Он представил гостя Гэваллану, де Виллю и Линбару Струану, принял бокал шабли со льдом и улыбнулся Кейси. – Как дела? – Прекрасно, спасибо. – Прошу прощения, – обратился Бартлетт ко всем остальным, – но мне нужно кое-что передать Кейси, пока не забыл. Кейси, позвони, пожалуйста, завтра Джонстону в Вашингтон и выясни, с кем нам лучше всего поддерживать контакт в здешнем консульстве. – Хорошо, конечно. Если не удастся связаться с ним, я попрошу Тима Диллера. |