Онлайн книга «Закон маузера»
|
— Да я понимаю… — промямлил Фёдоров. Авинов подался вперёд и сказал негромко: — Владимир Григорьевич! Не беспокойтесь, ППТ ни в коей мере не замена вашему ружью-пулемёту. Генерал-оружейник заметно взбодрился. — Ну раз так, то извольте пройти в мастерскую! В оружейной мастерской пахло смазкой и горячим металлом. Дегтярёв с Токаревым вежливо ругались, споря о том, какой магазин лучше — секторный или дисковый. Секторный был всем хорош, да в диск можно было набить вдвое больше патронов. Вот и думай… — Здравия желаем! — дуэтом сказали оба оружейника, встречая генерал-майора с подполковником. — И вам не хворать, — улыбнулся Кирилл, стараясь не слишком затягивать гайки дисциплины. Всё ж таки перед ним не солдаты, а мастеровые. Мастера — так вернее будет. — Фёдор Васильевич, — велел генерал-майор, — покажите образец. — Да не готово же ничего, — смутился Токарев, — всё вчерне… — Показывайте-показывайте! Воздыхая, оружейник взял с дальнего верстака и подал Авинову свеженький ППТ. Кирилл взвесил оружие в руках. — Лёгкий! — Это потому, что пустой! А как набьёшь все патроны, сразу потяжелеет. — Ничего, — усмехнулся Авинов, — это тяжесть временная. Выпустишь всё очередями, сразу полегчает! Приклад, выструганный из берёзы, пах свежим деревом. Толстый диск внушал почтение. — Испытывали? — Работает, — кивнул Дегтярёв. — Молотит как полагается. Бьёт прицельно на сто саженей. — А больше нам и не надо… Так, господа… Я хотел убедиться, что те наброски из папки, памятной и мне, и вам, способны воплотиться в железо, и вот оно. — Кирилл погладил воронёный кожух ствола. — Теперь ваша задача — наладить выпуск ППТ. Сколько сможете в месяц наделать? А за день? Фёдоров задумался. — Если будет паровой пресс и штампы, то десятка по три ППТ в день выпускать можно будет. Под тысячу в месяц. А вот если на Мотовилихинском оружейном заводе производство освоить… Тогда больше получится. — Осваивайте, Владимир Григорьевич, — сказал Кирилл с прочувствованностью. — Продолжайте в том же духе! Покинув оружейников, Авинов переместился в радиолабораторию к Бонч-Бруевичу, где в буквальном смысле стоял дым коромыслом — от папирос, от паяльников… От самих инженеров тоже, чудилось, дым шёл. Встрёпанные, взъерошенные, они творили «радиотелефонную станцию с радиусом действия 2000 вёрст». Сам Михаил Александрович колдовал над лампой с четырёхкамерным анодом с водяным охлаждением мощностью в 12 киловатт. Татаринов, преподаватель физики из Нижегородского университета, мудрствовал насчёт «индуктивного мостика». Инженер Вологдин с помощником корпели над трёхфазным ртутным выпрямителем. Зворыкин обдумывал свой кинескоп. Все были очень заняты. Инженер Шухов, так же как и Авинов, был в радиолаборатории «чужим». Он подходил то к одному, то к другому, но от него отмахивались или вовсе не замечали. Отчаявшись поделиться своей радостью с теми, кого он считал почти коллегами, Шухов вцепился в Кирилла. — Представляете, господин подполковник, — тараторил он оживлённо, — Корнилов подписал-таки моё прошение! — И что? — вежливо поинтересовался Авинов, делая осторожные попытки вырваться. Безуспешно — инженер держал его крепко. — Как что?! Как только мы займём Харьков, там сразу начнётся строительство радиовышки по моему проекту! Триста пятьдесят метров высоты! Тут главное — стальной прокат, две тысячи двести тонн проката. И я выбил их! — Триста пятьдесят? Постойте… Так это что же, ваша башня поднимется выше Эйфелевой? [75] — Да! — воскликнул Шухов, сияя. — И при этом башня Эйфеля весит чуть ли не в четыре раза больше моей! — Здорово! — искренне восхитился Кирилл. — Ещё как! Тут всё дело в несущей сетчатой оболочке… И Авинов узнал много интересного о гиперболоидных конструкциях, о выпуклых оболочках двоякой кривизны и о прочих занимательных вещах. Спасибо Исаеву — верный ординарец вырвал подполковника из цепких лап прогресса. — Ваше высокоблагородие, — доложил он, — вас в Новороссийск вызывають. Насчёт «танек». — Танков, может? — Может, и так… Кузьмич замялся. — Да договаривай, договаривай… — Тут такое дело, ваш-сок-родь… Котов наш недобитый снова нарисовался. — Здесь, в Ростове? — Ну да… Сам Ряснянский приходил, своих проверял. Я так понял, што Стёпа у подпольщиков обретается… — Боишься, что Котов меня опять умыкнёт, как горец невесту? — А от хрена с морквой! — сердито сказал Исаев. — Второго раза не будеть! — Тогда собирайся, поедем к морю. Через час, в сопровождении весьма воинственно настроенных текинцев, Кирилл отбыл в Новороссийск. Завод «Судосталь» прописался в Новороссийске в гибельном 1917-м, когда судостроительное производство общества «Бенкер и компания» было эвакуировано в Черноморскую губернию. Полноразмерного танкостроения на «Судостали» не велось. В основном тут делали бронетрактора. То есть брали гусеничные тракторы, поставленные союзниками — «Буллок-Ломбард», «Висконсин», «Аллис-Чалмерс», «Холт», «Рустон», «Клейтон», — и занимались их «обладкой». Обшивали гусеничные машины бронёй, ставили пулемётные башенки и пушки, а платформы усиливали продольными и поперечными накладками. Начальник заводоуправления генерал фон Штейн вместе с инженером поручиком Комаром половину времени тратили на «классовую борьбу» — рабочие завода, сагитированные большевиками, частенько устраивали стачки, а саботаж и вовсе был обычным делом. Наладить нормальную работу помогли… белые генералы. Когда Каппель захватил золотой запас Российской империи, у Корнилова в руках оказался мощнейший рычаг влияния. Месяца не прошло, как рубль укрепился, цены упали, а зарплаты повысились. Рабочий день по закону сократился до девяти часов с одним выходным в неделю и 12-дневным ежегодным отпуском. И чего бастовать? А губернское жандармское управление в кратчайший срок переловило всех агитаторов. Посадили их на старую баржу, вывели в море, где поглубже, да и затопили. Только бульки пошли. |