Онлайн книга «Предпоследняя передряга»
|
— Имя? — спросила судья. — Граф Олаф, — ответил Граф Олаф. — Род занятий? — Антрепренёр, — ответил Олаф, употребив вычурное слово, которым называют тех, кто устраивает театральные представления. — Признаете ли вы себя виновным? — спросила судья Штраус. Дети подумали, что они так и слышат, как губы Графа Олафа трутся о его грязные зубы, растягиваясь в улыбке. — Как можно, ваша честь, я несказанно невиновен, — заявил он, и по толпе, словно круги по поверхности пруда, пробежал ропот. — Можете садиться, — сказала судья Штраус, постучав молоточком. — Теперь вы, дети. Имена? — Вайолет Бодлер, — сказала Вайолет Бодлер. — Клаус Бодлер, — сказал Клаус Бодлер. — Солнышко Бодлер, — сказала Солнышко Бодлер. Дети услышали скрип пера и поняли, что судья записывает все их слова. — Род занятий? Как отвечать на этот вопрос, Бодлеры не знали. Я думаю, вы понимаете, что в подобных обстоятельствах слово «занятия» обычно означает работу, но Бодлеры работали лишь урывками — здесь это выражение означает «У них было очень много разных занятий, но занимались ими сироты лишь короткое время и в крайне необычной обстановке». Правда, это слово может относиться и к тому, как человек вообще проводит досуг, но детям совсем не хотелось вспоминать все те ужасы, которые занимали их в последнее время. Бодлеры все думали и думали, и наконец каждый дал тот ответ, который казался ему подходящим. — Волонтёр, — сказала Вайолет. — Посыльный, — сказал Клаус. — Ребёнок, — сказала Солнышко. — Протестую! — сказал рядом Олаф. — Основное их занятие — быть сиротами или наследниками крупного состояния! — Протест принят, — сурово сказала судья Штраус. — Признаете ли вы себя виновными, Бодлеры? И на этот вопрос Бодлеры ответили не сразу. Судья Штраус не уточнила, в чем именно они виновны или невиновны, а нетерпеливый гул толпы заставлял их воздержаться от того, чтобы попросить судью пояснить свой вопрос. Разумеется, в целом Бодлеры считали себя невиновными, хотя, вообще говоря, они, как и все мы, были, конечно, повинны в некоторых поступках, которые никак нельзя назвать благородными. Но слова «вообще говоря» были к Бодлерам неприменимы. Из всех троих именно Клаусу удалось найти слова, которые позволяли наглядно сравнить виновность и невиновность бодлеровских сирот с виновностью и невиновностью человека, который заявил, будто он несказанно невиновен, и после паузы средний Бодлер ответил на вопрос судьи. — Мы сравнительно невиновны, — сказал он, и по толпе снова побежали круги. Дети снова услышали скрип пера судьи Штраус и бойкий голосок Джеральдины Жюльен. — Так и вижу заголовок! — воскликнула та. — «ВСЕ НЕВИНОВНЫ!» Подождите, вот прочтут это читатели «Дейли пунктилио»! — Все виновны, — сказала судья Штраус. — По крайней мере, пока. А теперь есть ли в зале суда лица, располагающие свидетельствами и уликами, которые они хотели бы представить на рассмотрение суда? Прошу подойти к судьям! В зале началось настоящее столпотворение, что здесь означает «Целая толпа людей с завязанными глазами ринулась представлять улики на рассмотрение трёх судей». Бодлеры сидели на скамье и слушали, как люди натыкаются друг на друга, стараясь представить Верховному Суду результаты своих исследований. — Я представляю на рассмотрение газетные статьи! — объявил голос Джеральдины Жюльен. — Я представляю на рассмотрение договоры о найме! — объявил Сэр. — Я представляю на рассмотрение исследования окружающей среды! — объявил Чарльз. — Я представляю на рассмотрение классный журнал! — объявил мистер Ремора. — Я представляю на рассмотрение планы банковских хранилищ! — объявила миссис Басс. — Я представляю на рассмотрение административные отчёты! — объявил завуч Ниро. — Я представляю на рассмотрение деловые документы! — объявил Хэл. — Я представляю на рассмотрение финансовые сметы! — объявил мистер По. — Я представляю на рассмотрение уставные книги! — объявил мистер Леско. — Я представляю на рассмотрение конституцию! — объявила миссис Морроу. — Я представляю на рассмотрение карнавальные плакаты! — объявил Хьюго. — Я представляю на рассмотрение анатомические схемы! — объявила Колетт. — Я представляю на рассмотрение книги, — объявил Кевин. — И правой, и левой рукой! — Я представляю на рассмотрение чистую бумагу, инкрустированную рубинами! — объявила Эсме Скволор. — Я представляю на рассмотрение книгу о том, какая я замечательная! — объявила Кармелита Спатс. — Я представляю на рассмотрение записную книжку! — объявил не то Франк, не то Эрнест. — И я тоже! — объявил не то Эрнест, не то Франк. — Я представляю на рассмотрение мою мамочку! Этот последний голос оказался первым в параде голосов, который Бодлеры не узнали. Казалось, всем присутствующим в зале есть что представить на рассмотрение Верховного Суда, и Бодлеры почувствовали, как их накрывает лавина наблюдений, исследований и прочих свидетельств, часть из которых была реабилитирующей, — это слово здесь означает «Должна была доказать невиновность бодлеровских сирот», — а часть — осуждающей, и это слово заставляло детей дрожать при одной мысли о нем. — Я представляю на рассмотрение фотографии! — Я представляю на рассмотрение истории болезни! — Я представляю на рассмотрение журнальные статьи! — Я представляю на рассмотрение телеграммы! — Я представляю на рассмотрение куплеты! — Я представляю на рассмотрение карты! — Я представляю на рассмотрение поваренные книги! — Я представляю на рассмотрение бумажки! — Я представляю на рассмотрение сценарии! — Я представляю на рассмотрение обратные словари! — Я представляю на рассмотрение любовные письма! — Я представляю на рассмотрение либретто опер! — Я представляю на рассмотрение словари синонимов! — Я представляю на рассмотрение брачные лицензии! — Я представляю на рассмотрение талмудические комментарии! — Я представляю на рассмотрение завещания! — Я представляю на рассмотрение каталоги аукционов! — Я представляю на рассмотрение таблицы шифров! — Я представляю на рассмотрение мифологические энциклопедии! — Я представляю на рассмотрение меню! |