Онлайн книга «Незримые фурии сердца»
|
– Да нет, я уж лучше по старинке. Откуда ты все это знаешь? – Я серебряный серфер. – Кто ты?.. – Серебряный серфер. Знаешь, я так пристрастилась к этой игре! Каждую среду я хожу на компьютерные занятия в торговом центре «ИЛАК». Преподавателя зовут Кристофер. – Он тоже снимает рубашку? – Ой, нет и не надо, – сморщилась мать. – Он страшноват. – Ты слишком много общаешься с внуками, – сказал я. – Кстати, я говорила, что у Джулии появился кавалер? – спросила она, имея в виду свою старшую внучку. – Вот как? – Да. На прошлой неделе я их застукала, когда они куролесили в гостиной. Матери я ничего не сказала, но потом сама поговорила с Джулией – мол, ты того, осторожнее, побереги шмоньку. В семье хватит одной падшей женщины. – Что значит – куролесили? – О господи! – Мать подняла глаза к небу. – В каком веке ты обитаешь? Ты живой вообще? – Конечно, живой, – обиделся я. – Нет, я догадываюсь, что это некая форма… – я замешкался, подбирая слово, – интимной близости… – Да целовались они. Но чем дальше в лес… В молодости легко теряешь голову, а ей всего пятнадцать. Правда, парень милый. Очень воспитанный. Лицом смахивает на парнишку из группы «Уэстлайф» [68]. Будь я лет на шестьдесят моложе, я бы сама им занялась! – Мать рассмеялась. – Ладно, как там на работе? Что без меня творится в парламенте? – Да ничего особенного. Все спокойно. Потихоньку готовлюсь к пенсии. Мать замотала головой: – Нет, я не разрешаю. Я еще не такая старая, чтоб заиметь сына-пенсионера. – Осталось два года. А потом все. – И чем займешься? – Бог его знает. Может, попутешествую, если сил хватит. Хотелось бы посмотреть Австралию, но я не уверен, что в своем возрасте выдержу такую поездку. – В прошлом году один мой приятель, тоже серебряный серфер, поехал в Австралию. У него дочь живет в Перте. – Хорошо съездил? – Нет, в самолете его хватил инфаркт, обратный перелет из Дубая он совершил уже в гробу. – Отличный пример, – сказал я. – Вдохновляющий. – Ему не стоило ехать вообще. Он уже перенес четыре инфаркта. Косая только и ждала случая. Он был дока в электронных таблицах. И в почте. А вот тебе надо ехать. И взять с собою меня. – Правда? Ты бы отправилась в Австралию? – За твой счет – охотно. – Дорога ужасно долгая. – Говорят, первым классом добираться весьма комфортно. Я улыбнулся: – Ладно, я подумаю. – Увидели бы Сиднейскую оперу. – Наверное. – Взобрались бы на мост Харбор-Бридж. – Это без меня. Я боюсь высоты. Да и не пустят меня с костылем. – Тебе не говорили, что ты состарился раньше срока? В Лимерике села молодая пара, занявшая места через проход от нас. Похоже, эти двое крепко поругались и лишь на время взяли передышку, дабы не привлекать внимания. Она буквально кипела, он прикрыл глаза и сжал кулаки. Контролер проверил их билеты и прошел в следующий вагон. Парень, с виду лет тридцати, достал из рюкзака банку «Карлсберга». Когда он ее вскрыл, на спутницу его попала капелька пены. – Не можешь потерпеть? – спросила женщина. – А зачем? – Парень приложился к банке и сделал добрый глоток. – Хоть бы в кои-то веки ты не нажрался еще до шести часов. – И ты бы каждый день нажиралась, если б жила с такой бабой. Мы с матерью переглянулись, она кусала губы, стараясь не засмеяться. – Здесь не курят. – Женщина буравила взглядом спутника, доставшего табак и папиросную бумагу. – Ты в поезде. – Правда? А я думал, в самолете. Сижу гадаю, чего это мы не взлетаем. – Да пошел ты! – Дамы вперед. – Сказано же, здесь курить нельзя! – повысила голос женщина. – А я и не курю. Просто свернул на потом. – Парень покачал головой и обратился к нам: – И у вас полвека такая же бодяга? Я на него уставился – он принял мать за мою жену что ли? Не зная, что сказать, я только мотнул головой и отвернулся к окну. – Нынче в поездах очень удобно, верно? – Мать сделала вид, что ничего не произошло. – Угу. – Не то что раньше. – Да? – Я уж сто лет не ездила в поезде. Из дома-то я уехала автобусом. На другое не было денег. – Тогда ты и познакомилась с Джеком Смутом, да? – спросил я. – Нет, в автобусе я познакомилась с Шоном Макинтайром. Джек встречал его в Дублине. – Мать вздохнула и прикрыла глаза, на секунду переносясь в прошлое. – Ты давно говорила с Джеком? – Примерно месяц назад. Собираюсь съездить к нему. Я кивнул. Каждый из нас подробно рассказывал о своей жизни, но ту почти тридцатилетней давности амстердамскую ночь мы обходили молчанием. Казалось, лучше о ней не говорить, хотя мы знали, что оба были действующими лицами той истории. – Можно вопрос? – спросил я. – Конечно. О чем? – Почему ты так никогда и не вернулась? В смысле, в Голин, к родным. – А как вернуться-то? Они же меня выгнали. – Я понимаю, ну а позже? Когда страсти улеглись. – Вряд ли что-нибудь изменилось бы. – Мать развела руками. – Отец мой был не из тех, кто меняет решение. Мать знать меня не желала. Несколько раз я ей писала, она не ответила. Братья – все, кроме, наверное, Эдди – всегда были на стороне отца, потому что каждый мечтал унаследовать ферму и боялся впасть в немилость. Покажись я на родине, отец Монро вытурил бы меня из поселка верхом на осле. А твой папаша и не думал мне помогать. – Выходит, нет. – Я ковырял пятнышко на столе, вспоминая нашу давнюю первую встречу в парламентском буфете. – И самая главная причина – деньги. В то время разъезжать было дорого, а заработанные крохи уходили на жизнь. В отпуск я на пару дней отправлялась в Брей, а уж поездка на юг в Гори или Арклоу [69] была настоящим приключением. Потом я стала ездить в Амстердам. Но я не особо горевала по родным местам. Все осталось в прошлом. Я и не думала возвращаться. Не хотела. До сегодняшнего дня. |