Книга Говорит Альберт Эйнштейн, страница 23 – Р. Гэдни

Страх не отступает.

Чета Габер терпеливо помогает Милеве найти подходящую квартиру в районе Далем на углу Руделофвег и Эренбергштрассе, 33, недалеко от института.

В марте Альберт отправляется в Берлин, несмотря на неотступные дурные предчувствия. Милева с детьми уезжает на воды в Южную Швейцарию.

Альберт томится тревогой и одиночеством в квартире дяди Якоба, куда частенько наведывается его мать, чтобы помочь по хозяйству. Эльза в ожидании.

— Поскорее бы ты определился, чего ты от нее хочешь, — говорит ему Эльза, улыбаясь своими голубыми глазами.

По совету Эльзы Альберт составляет список условий, которые должна выполнить Милева, если хочет, чтобы они и дальше жили как муж и жена.

— Ты согласна?

Она молча смотрит на него в упор.

Альберт вертит в руках трубку.

— В общем, меня интересуют только мои дети, Альбертль и Тэтэ.

— Твои дети? — выкрикивает она.

— Это же мои сыновья, — кротко замечает Альберт.

— Это мои сыновья. Тэтэ болен. Ему нужен хороший отец.

— У него есть я.

— А я его мать, Альберт. Как ты только додумался подсунуть мне этот… этот список?

— Он спасет наш брак.

— Нет, не спасет.

— Тогда мы должны разойтись, — говорит Альберт.

— И на какие средства я буду жить?

— На половину моего жалованья, — отвечает Альберт. — Это пять тысяч шестьсот марок в год.

— Все понятно, — в ярости бросает она. — Как скажешь.

— Ну, значит, договорились.

— Это жестоко, Альберт. Ты жесток. Невообразимо жесток.

Простившись с Милевой и детьми на перроне Анхальтского вокзала, Альберт сажает их в поезд на Цюрих.

И внезапно содрогается от неудержимых рыданий.

— Ты совершаешь преступление против наших детей — и сам же плачешь, как дитя, — бросает ему Милева.

— Ты вернешься? — спрашивает он с надеждой.

— Нет.

— В такие моменты понимаешь, к какой мерзкой породе зверей мы принадлежим.

Она гневно смотрит на него и молчит.

Потерпев поражение, Альберт с потеками слез на щеках выходит на недавно обновленную Банхофштрассе через парадные ворота вокзала — триумфальную арку; у него щиплет глаза.

Вместе они были восемнадцать лет, из них одиннадцать — в браке. Их отношения, как и карточный домик, построенный Альбертом в детстве, лежат в руинах. Словно предвещая раскол Европы.

Тем временем в Сараеве девятнадцатилетний боснийский серб Гаврило Принцип, неизлечимо больной туберкулезом, планирует покушение на жизнь эрцгерцога Франца Фердинанда, престолонаследника Австро-Венгерской империи.

Императорский кортеж из шести автомобилей с открытым верхом приближается к мэрии. В головной машине — мэр города и комиссар полиции. Франц Фердинанд и его жена, герцогиня Гогерберг, София, — во второй, в сопровождении наместника Боснии и Герцеговины, генерал-инспектора Австро-Венгерской армии Оскара Потиорека и графа Франца фон Гарраха, который едет на подножке, прикрывая собой эрцгерцога. Первая попытка нападения провалилась. Принцип в панике убегает. Тогда второй заговорщик бросает в кортеж гранату. От взрыва пострадали только зеваки из толпы. Полиция задерживает бомбометателя, пока кортеж набирает скорость, увозя подальше еще невредимого Франца Фердинанда.

После приема в ратуше генерал Потиорек уговаривает Франца Фердинанда покинуть город. Из-за покушения эрцгерцог будто лишился рассудка. Он настаивает на посещении раненых.

Чиновники убеждают эрцгерцога выбрать кратчайший маршрут выезда из города. Но водитель почему-то резко сворачивает у моста через реку Миляцка, теряя скорость на вираже. Там уже поджидает Принцип, держа наготове самозарядный полуавтоматический браунинг бельгийского производства «Фабрик насьональ» модели 1910 года. Выйдя на проезжую часть в полутора метрах от автомобиля, он вынимает из кармана пальто пистолет и производит два выстрела.

Первая пуля попадает в живот беременной герцогини Софии.

Эрцгерцог надрывается:

— Софи, Софи, не умирай. Живи ради наших детей.

Вторая пуля достается эрцгерцогу и застревает в районе сердца.

^{САРАЕВО}

За две недели до объявления войны Альберт обсуждает с Эльзой последние новости, попивая кофе в гостиничных кафе, будь то «Эспланада», «Эксельсиор» или «Пиккадилли», который уже успели переименовать в «Фатерлянд», на Потсдамской площади в Берлине — центре притяжения для всех горожан. Дамы в широкополых шляпах с перьями чинно прохаживаются под ручку. И малоимущие, и шикарные щебечут и смеются.

Альберт и Эльза листают свою любимую газету «Берлинер тагеблатт». Альберта не покидают мрачные мысли.

— Откуда у немцев эта нездоровая страсть к завоеванию новых земель?

— Вот увидишь, через пару недель все уляжется, — говорит ему Эльза.

— Страсть Германии к завоеванию территорий тревожна сама по себе, но репутация кровопийцы и агрессора прочно закрепилась за ней как проклятие. За кайзеровской империей числится немало бесчеловечных даже по нынешним меркам кампаний.