Онлайн книга «Тайны Нельской башни»
|
И Ланселот Бигорн, выйдя из шеренг писцов, промолвил: – Я выудил тела этих достойных сеньоров. Как и кем они были убиты? Вероятно, это знает лишь дьявол. Факт в том, что они были зашиты в мешок… – Ланселот Бигорн! – прошептал Валуа, бледнея и отступая за спины лучников. Но Бигорн, сделав вид, что заметил графа лишь сейчас, повернулся к нему, поклонился и фамильярно прокричал: – Добрый день, монсеньор! Интересно послушать про утопленников, не правда ли?.. – Подожди, негодяй! – проворчал Валуа сквозь зубы. – Еще минута-другая – и ты никогда больше не сможешь рассказывать ни про утопленников, ни про тех, кто их утопил! – Я явился сюда от имени этих двоих храбрецов, – продолжал Буридан, – явился для народа Парижа, угнетаемого вами, явился, наконец, для себя. Спрашиваю вас, сир Мариньи, для того ли вы здесь, чтобы принять мой вызов, а я вам предлагаю честное сражение до победного конца – будь то на кинжалах, пиках или даже палашах. Если вы уверены в своей правоте, прикажите вашим людям отойти и выходите биться. – Я тебе обещаю: ты сегодня же будешь болтаться в петле, грязный разбойник! – прорычал Мариньи. – Эй! Стража! Лучники! Схватить этого бродягу! – Вперед! – завопил Жан де Преси. – Вперед! – повторили Шатийон и Мальтруа. – Вперед! – заорали Гийом Бурраск и Рике Одрио. Все смешалось. Писцы Базоши дрались с лучниками Готье де Шатийона; галилейцы, совершив быстрое круговое движение, оказались напротив роты Мальтруа. Студенты, объединившись в плотную группу, налетели на роту Валуа. Три битвы. Три рукопашных схватки, откуда неслись ужасные крики, ругань, проклятия, стоны раненых, хрипы умирающих. Уже через десять минут Пре-о-Клер представлял собой настоящее поле боя. Сражались группами, сходились один на один, взмывали палицы, свистели стрелы, сверкали и лязгали рапиры. – За короля! – кричали лучники. – За дьявола! – вопили студенты. – Монжуа-Сен-Дени! [29] На помощь! Вперед! – Галилея! Галилея! – Владетельная и победоносная Базош! В центре этой чудовищной сумятицы, которой предстояло стать последним серьезным мятежом Университета, в центре этой кучи-малы, столкнулись лицом к лицу Мариньи и Буридан. По крику Мариньи, по поданному им знаку, на Буридана набросились прево и его сержанты. Но два спутника юноши, те самые, что были в масках, обнажили свои тяжелые шпаги и принялись колоть всех, кто попадался под руку. В то же время Ланселот Бигорн, встав во главе группы, в которую не входили ни студенты, ни писцы Базоши, ни клерки Галилеи, но которая целиком и полностью состояла из таких же, как некогда он сам, грабителей и разбойников, навязал бой жандармам. Не прошло и минуты, как, начав нести потери, сержанты отступили и смешались с лучниками Валуа. Мариньи остался с Буриданом один на один. Первый министр бросил быстрый взгляд вокруг себя, и увиденное заставило его содрогнуться от ярости. Лучники короля повсюду терпели поражение: рота Валуа была отброшена к Сене, рота Шатийона обращена в бегство, рота Мальтруа медленно отступала. Из Парижа, где уже бил набат, доносились триумфальные крики восстания. Мариньи спрыгнул на землю. Буридан последовал его примеру, спутники в масках встали рядом. Тут подоспел и Ланселот Бигорн, затем – толпа студентов, из которой неслось: – Вздернуть Мариньи! На Монфокон его! – Утопить кровопийцу бедняков! – Монсеньор, – сказал Буридан побледневшему Мариньи, – вы согласны биться? Мариньи вытащил шпагу. В ту же секунду Буридан набросился на него, в то время как окружившие их студенты во весь голос завопили: «Ура!». По всему Пре-о-Клер разносились ожесточенные крики, а где-то вдали продолжал издавать свои настойчивые призывы городской набат. Спутники Буридана вложили шпаги в ножны. Ланселот Бигорн и его товарищи сдерживали самых яростных из студентов, которые желали немедленно учинить над Мариньи расправу. В этот момент прибыли победители – Гийом Бурраск и Рике Одрио – тогда как лучники пытались переформироваться вдали и разрозненными группками возвращались в Париж. Мальтруа был серьезно ранен. Шатийон сражался почти в одиночку. Валуа исчез. Прево укрылся в аббатстве. Мариньи понял, что помощи ждать неоткуда. Он начал отступать, с отчаянной энергией парируя наносимые Буриданом удары… У крепостной стены аббатства он заметил небольшой домик, который, казалось, врос прямо в стену. Туда-то и направил он свой отход… Наседая на противника, Буридан время от времени бросал на этот дом беспокойные взгляды. Двое его таинственных спутников в масках шаг за шагом следовали за продвижением дерущихся. Гийом Бурраск, Рике Одрио, Ланселот Бигорн и толпа студентов также следили за перипетиями битвы, в то время как по всему Пре-о-Клер отряды клерков атаковали последние группы лучников. Наконец Мариньи удалось достичь цели. Стиснув зубы, Буридан наносил удар за ударом. Когда Мариньи уткнулся спиной в дверь дома, всем стало ясно, что ему пришел конец, и громкие крики заранее приветствовали смерть ненавистного министра. – За Филиппа, за Готье и за меня! – вскричал Буридан, собираясь нанести порядком измотанному противнику решающий удар. Крик ярости вырвался из уст его товарищей. Выпад не достиг цели! Дверь дома распахнулась, и Мариньи заскочил внутрь нежданного убежища. Студенты ринулись к дому, вопя: – Сожжем его дотла! – Фашины, несите фашины! – Он – мой! – прокричал Буридан голосом, который перекрыл весь прочий шум. – Друзья, отойдите и позвольте мне завершить начатое. Буридан поднял шпагу над головой и ворвался в дом. Со свойственным их натуре непостоянством, перевозбужденные утренним сражением, гневные, окровавленные, почти все в той или иной степени искалеченные, студенты рассыпались по равнине, атакуя спасающихся бегством лучников и жандармов. Двое в масках, император Галилеи, король Базоши и Ланселот Бигорн последовали за Буриданом – то ли для того, чтобы помочь юноше, то ли для того, чтобы защитить жилище от нашествия студентов. В просторной комнате царил уют и порядок. |