Онлайн книга «На пороге тьмы»
– Посвети сюда. – Поднявшись, заявил: – Точно. Люк давно развалился, и кто-то выход фанерой закрыл. Видишь, кирпичами ее придавили? Даже вот след остался. – Он указал на грязное пятно в углу листа, затем на заплесневелый, грязный красный кирпич, валявшийся рядом. – А потом люк кто-то открыл, как я понимаю? – спросил я. – Правильно понимаешь. Похоже, что там кто-то или что-то появилось. И оно ушло, просто откинув люк. – А сейчас? – Если бы там что-то было сейчас, то оно бы уже кинулось, – сказал он, но не очень уверенно и даже немного отступил назад от черного проема. – Ты тут сколько уже шаришься? – А если оно осторожное? Или погуляло где-то, а потом обратно вернулось, в берлогу типа? – Тогда хрен его знает. Давай валим отсюда, на хрен, нечего здесь ловить. Предложение выглядело откровенно разумным, даже очень разумным, но я все же его отклонил, чувствуя, что делаю глупость: – Я бы проверил погреб. – Это на хрена? – поразился Федя, даже на шаг отступил от опасного сумасшедшего. – Предчувствие у меня. Интуиция типа. Федя вроде как чуть задумался, затем спросил: – Думаешь, что это как-то с тобой связано? – А почему бы нет? – спросил я. – Запах гари еще свежий, я здесь тоже свежий, – как бы одно не было следствием другого. Очень уж место глухое, совпадения странны. – Ну… если надо, то я здесь посторожу, – сказал он, хоть и без особой охоты. – Но вниз не полезу, мне такого дерьма на работе хватает. – А я тебя и не зову, собственно говоря, – сказал я, закидывая карабин за спину и вытаскивая из кобуры наган. – Прикрывай. Фонарь повесил на грудь, револьвер в руке держал, пока спускался. Все время ожидал, что кто-то схватит меня за ноги, потащит в темноту на предмет сожрать и растерзать, но никто не схватил. Спрыгнув на земляной пол, повел лучом из стороны в сторону, с удивлением увидев, как черные, почти невесомые стебли какой-то пушистой травы, росшей вдоль стен и особенно густо по углам, постепенно становятся серыми под лучом света, а затем медленно распадаются, оседая невесомым пеплом на землю. Вот она какая, «темная травка». – О-па, – сказал я сам себе, когда луч света остановился на куче золы посреди подвала. В золе лежали кости. И череп. Круглый человеческий череп – не знаю, мужской или женский, я в этом не разбираюсь. На костях были кольца толстой стальной проволоки, к тому же примотанные к длинной ржавой арматурине, почти скрытой золой. Все это наводило на мысль, что кого-то связали проволокой по рукам и ногам, а заодно привязали к железной палке, чтобы не дать даже дергаться. А затем человека положили на костер, где он и сгорел почти полностью. А значит, жгли живым. Мне стало откровенно жутко в этом сыром и вонючем подвале, захотелось ломануться наверх. Федька словно почуял это, крикнул: – Что там? – Тут человека сожгли! – крикнул я. – Хренасе…– сказал он и присвистнул. – Давай валить отсюда, это адаптанты! Если они близко, то нам хана. В голосе заметно слышна была паника, так что я решил ему сразу поверить. Крикнул только: – Сейчас! Две секунды. В углу одежда, сваленная в кучку: жертву раздели. По одежде тоже не поймешь, кто это был, – свитер, брюки-милитари вроде тех, что на базаре продавали, с многочисленными карманами и мешковатые, ботинки «турики» местного производства на рубчатой резиновой подошве. Быстро пересмотрел все это, посветил внутрь ботинок. Ага, есть что-то. «Е. Скляр». Блин, даже по фамилии не поймешь, мужчина или женщина, но уже что-то. Белья нет, – видимо, раздевали не догола, а по нему можно было хотя бы пол определить. – Ну чего ты там? – крикнул Федька. – Валим отсюда по-быстрому, у меня плохие предчувствия. Бегом давай! – Даваю! – крикнул я в ответ, повторяя за каким-то негром из старого детского фильма, и бросился к лестнице, закинув один ботинок себе в сумку. Пока лез наверх, одна гнилая ступенька подо мной проломилась, но удержался, выбрался. Увидев, что я встал на ноги, Федька сказал: «К машине!» – и бросился бежать. Причем так, что я за ним еле успевал. При этом он еще умудрялся оглядываться, двигался то одним боком, то другим, приставными шагами, не опуская ППШ. На лице у него явно виден был страх – настоящий такой, причем заразный, что выражалось в том, что я тоже понемногу начал паниковать. Если позавчера ночью Федька у меня на глазах лез в подвал с тварями и совершенно спокойно, даже с шуточками, а сейчас он бледный и в глазах паника, – то этому точно есть причины. Со свистом закрутился стартер, не успевший остыть мотор легко схватился, и, с облегчением выдохнув воздух, Федя врубил первую. Машина заскакала по кочкам, вырвалась на просеку, понеслась по ней. – Федь, генератор не раздолбай! – предостерег я его. – Ни хрена с ним не сделается, а вот нам отсюда валить надо, пока нас самих на костер не положили. Блин, адаптанты с этой стороны к городу никогда так близко не подходили – безопасное же направление! Разведбат, мать их в сумку, вообще мышей не ловят, развели тут! Он ругался, но понемногу успокаивался, а как выехали на дорогу, то вроде вообще нервничать перестал. Я спросил у него: – А с чего ты взял, что это адаптанты? – Труп к чему-то привязан и возложен на костер? – Ну… да, – кивнул я, уточнив: – Только там одни кости остались. А так все верно, связан проволокой, привязан к куску арматуры. – Их почерк, – уверенно сказал он. – Они так жертвы приносят. Причем в костер задвигают постепенно, чтобы дольше мучился. – А кому жертвы? – А хрен их знает, – сказал он. – У нас с ними обмен новостями плохо налажен, вот и забывают рассказать. – А пленных не было? – Как – не было? Были, только пользы с этого… Как их там в НКВД ни спрашивают за жизнь их неправильную – ничего не рассказывают. Орут, визжат, но ничего не говорят. А некоторые так и вовсе хохочут. Де-мо-ни-чес-ки, так сказать. – Говорить разучились, может быть? – предположил я. – Между собой-то базарят, разведка сколько раз слышала. А вот с нами отказываются. Брезгуют, наверное. Машина с ходу влетела передними колесами в глубокую лужу, нас накрыло водой, которую метавшиеся по стеклу щетки быстро счистили, но разговор ненадолго прервался. – Федь, а тебе фамилия Скляр ни о чем не говорит? – Актер у нас такой был, в каких-то музыкальных комедиях играл. А что? – Да не, я про тутошнюю жизнь, из местных кто-то. Федя подумал с минуту, затем покачал головой: – Нет, не слыхал. А что? – У того, кого сожгли в подвале, такая фамилия была. |