Книга Хищник цвета ночи, страница 41 – Татьяна Серганова

Отец? Это сын К’Аури? Надо же, никогда бы не подумала. Бросила на Пита любопытный взгляд и тут же пожалела об этом. Кто же знал, что он тоже с интересом ко мне присматривается и даже принюхивается? Внимание с моей стороны было воспринято им совсем иначе, потому что К’Аури-младший хищно улыбнулся в ответ.

Пришлось теснее прижаться к Нику, схватить его под руку. Еще не успела войти, а уже чуть не вляпалась в неприятности.

Дом оказался не таким ярким и аляповатым, как особняк Морозова. Его, скорее, можно было назвать уютным: много дерева и натуральных тканей, добротная мебель, никаких вензелей, хрустальных и фарфоровых ваз, ангелочков и зеркал с позолотой. Сдержанность, мощь и тепло.

Это самое тепло меня и насторожило. Обычно так хорошо я чувствовала себя, возвращаясь домой, ожидая встречи с родными, по которым скучала. А тут?..

Что здесь происходит?

Я с трудом стащила с себя куртку, подала ее слуге, который встречал нас.

— Успокойся. Все вечером, — шепнул Ник, почувствовав мое волнение.

«Вечером, вечером, вечером…»

Надо повторять это слово, как мантру, и не думать о том, в какие неприятности влезла и в какие еще влезу.

К’Аури ждал нас в огромной гостиной. Он оказался красивым мужчиной с внимательными золотистыми глазами, окруженными сеткой мелких морщин. С пепельными волосами, которые были зачесаны назад и открывали высокий лоб. С легкой щетиной на впалых щеках и прямым носом.

— Ник, — улыбнулся он, поднимаясь. — Здравствуй, мальчик.

Мальчик? Нику уже под пятьдесят, а он его мальчиком называет. Сколько же ему лет?

— А это, я так понимаю, она?

Взгляд золотистых глаз остановился на мне, вызвав желание спрятаться за спину Н’Ери и не высовываться оттуда до самого нашего ухода.

И почему «она» К’Аури произносит с каким-то невероятным и совершенно непонятным смыслом?

— Виктория Измайлова. Моя невеста, — прижимая меня к себе, ответил Ник.

Хищник кивнул, продолжая осмотр.

— Кирку понравится, — неожиданно вынес он вердикт и улыбнулся. — Добро пожаловать, Виктория.

— Спасибо, — несколько настороженно ответила я.

Вот и как реагировать на такое замечание, когда сама не знаешь, хорошо это или плохо, если тебя одобрит сам З’Ерн?

— Присаживайтесь, — хозяин радушно указал на диван, а сам, не переставая улыбаться, вернулся в кресло. — Для начала я хотел бы принести свои извинения. Мне не стоило приглашать Викторию во время твоего отсутствия. Непростительная грубость с моей стороны. Я искренне прошу прощения за нарушение правил.

Правда или ложь?

Кто этих хищников разберет, что может скрываться за улыбочками и вежливыми словами. Они же актеры, способные менять маски по своему усмотрению.

— Надеюсь, этого больше не повторится, — сдержанно ответил Ник.

Мы сидели совсем рядом, Ник обнимал меня за плечи, а я изо всех сил старалась выглядеть естественно и непринужденно. Метка молчала, разум был чист, как слеза младенца, и этот самый разум настойчиво шептал, что мы оказались в глубокой заднице. Чем дальше, тем страшнее. Оставалось надеяться, что мою нервозность спишут на незнакомую обстановку и смущение.

— Даю слово, — отозвался хозяин. — Всему виной любопытство. Я ведь слышал, как ты клялся, что никогда не женишься и уж тем более не обзаведешься детьми. Хотя в твоем положении это понятно.

Кому понятно? Мне вот совсем непонятно. Какое у Ника положение? Откуда такие клятвы?

— Все меняется, — сдержанно ответил Ник, еще сильнее прижимая меня к себе.

«Вечером, Вика. Я все тебе объясню», — поняла я и мысленно записала еще один вопрос к десятку других.

Чувствую, вечер будет очень насыщенным и познавательным.

— Конечно-конечно, — продолжил К’Аури с неизменной улыбкой на губах, только желтые глаза на мгновение вспыхнули ледяными искрами, выдавая нервозность. — Тем более что я вижу, как все серьезно. Где ты достал борийский корень?

Снова непонятное слово, значение которого было неизвестно только мне. Еще немного, и я начну чувствовать себя мебелью: безликой, немой и совершенно глупой. Или для них все люди такие?

— В резервации, конечно.

К’Аури подался вперед, оперся ладонями о колени и принюхался. Я реально увидела, как зашевелились его ноздри, когда мужчина вбирал воздух. В этот раз его глаза вспыхнули пламенем — таким ярким, что я невольно дернулась.

— Неужели настолько сильно? Да, я вижу… Метка… голод. Себя сдерживаешь или ее?

— Это имеет значение? — холодно ответил Н’Ери, тоже слегка подаваясь вперед.

— Такая привязка. Даже странно… Не думал, что у таких, как ты, это возможно, — задумчиво произнес К’Аури, продолжая меня разглядывать.

Это издевательство! Что означают его слова? Что с Ником не так?

— Я тоже не думал.

Мужчина откинулся на спинку кресла и забарабанил длинными пальцами по подлокотнику.

— Ты знаешь, что Берт не обрадовался новости о твоей помолвке?

— Это его проблемы.

Голос Н’Ери был совершенно спокойным, но я почувствовала, как напряглось тело. Надо будет запомнить это имя. Берт. Сдается мне, от него стоит ждать больших неприятностей.

— Он утверждает, что тебе нужны лишь деньги.

— Я же сказал, что мне все равно.

— Но я думаю, что он не прав, — невозмутимо продолжил хищник, игнорируя слова Ника. — Я не так хорошо тебя знаю, но кое-что могу сказать. Тебе плевать на деньги, статус и положение. Это тебя даже тяготит, ведь в резервациях ты почти не появляешься, и я могу понять почему… Нет, дело совсем не в деньгах… Месть.

Ник промолчал, не опровергая и не подтверждая сказанное.

— Кирк ведь так и не простил себя за тот случай.

Вот тут терпение Н’Ери лопнуло, он не выдержал напора.

— И решил откупиться деньгами? — процедил Ник, отпустив меня и сцепив руки в замок. — Я знаю. И Берт это знает.

К’Аури хищно оскалился.

— Я всегда ставил на тебя, Ник. И сейчас поставлю.

— Решил поддержать изгоя? — картинно удивился тот. — Неожиданно.

— Ты уже давно не изгой. Твои родители уже лет пять живут в резервации, братья тоже. Прошлое забыто и похоронено. Я знаю, Мээрин Л’Уами проявляет интерес к твоей персоне.

Мээрин? Это имя я точно слышала. Та самая невеста, выбор его родителей. Хищница, метящая на роль жены Ника. А ведь я, занятая своими проблемами, как-то забыла про нее. Если раньше эта информация была мне глубоко безразлична, то сейчас неожиданно стала неприятна. Метка на шее снова зазудела, но на этот раз по-другому.