Книга Призраки дома на холме. Мы живем в замке, страница 12 – Ширли Джексон

– Раз мы все здесь, – внезапно сказал Люк, словно и не было долгого молчания, – не стоит ли нам познакомиться? Пока мы знаем только имена. Мне известно, что в красном свитере – Элинор, следовательно, девушка в желтой блузке – Теодора…

– У доктора Монтегю борода, – добавила Теодора, – следовательно, вы Люк.

– А ты Теодора, – подхватила Элинор, – поскольку Элинор – это я.

Я – Элинор, торжествующе повторила она про себя. Своя в этой компании, сижу с друзьями у камина и болтаю как ни в чем не бывало.

– Следовательно, ты – в красном свитере, – серьезно объяснила ей Теодора.

– У меня нет бороды, – сказал Люк, – следовательно, он – доктор Монтегю.

– У меня есть борода, – благодушно улыбнулся доктор Монтегю. – Моей жене, – сообщил он, – нравятся бороды. А многим другим женщинам – нет. Чисто выбритый мужчина – не в обиду вам будет сказано, мой мальчик, – по словам моей жены, выглядит не до конца одетым.

Он отсалютовал Люку бокалом.

– Теперь, когда я знаю, кто из нас я, – сказал Люк, – позвольте мне сообщить о себе дополнительные сведения. В частной жизни – допуская, что есть общественная жизнь, а все остальное – частная, – так вот, в частной жизни я… дайте-ка сообразить… бандерильеро. Да, я бандерильеро, участвую в бое быков.

– Мою любовь зовут на Б, – не удержалась Элинор. – Я люблю его, потому что он бородатый.

– Истинная правда, – кивнул Люк. – А значит, я – доктор Монтегю. Я живу в Бангкоке, и мое хобби – бегать за юбками.

– А вот и нет, – с улыбкой возразил доктор Монтегю. – Я живу в Бельмонте.

Теодора рассмеялась и бросила на Люка тот же быстрый, понимающий взгляд, что прежде на Элинор. Той подумалось, что тяжело, наверное, постоянно находиться рядом с таким чутким человеком, как Теодора, ловящим на лету каждую мысль, каждое движение души.

– Я по профессии натурщица, – быстро сказала Элинор, чтобы заглушить собственные мысли. – Я веду беспутную жизнь, брожу, завернувшись в длинную шаль, из мансарды в мансарду.

– Вы бессердечны и непостоянны? – спросил Люк. – Или вы из тех хрупких созданий, что влюбляются в сына лорда и чахнут во цвете лет?

– Надсадно кашляя и теряя красоту? – добавила Теодора.

– Я бы скорее сказала, что у меня широкое сердце, – задумчиво проговорила Элинор, – во всяком случае, мои романы обсуждают во всех артистических кафе.

Боже мой, подумала она, боже мой, что я несу?

– Увы, – сказала Теодора, – а я – дочь лорда. Обычно я хожу в парче, шелке и кружевах, но сегодня, чтобы предстать перед вами, одолжила наряд у горничной. Конечно, я могу так влюбиться в обычную жизнь, что не вернусь домой, и бедняжке придется покупать себе новую одежду. А кто вы, доктор Монтегю?

Он улыбнулся в свете камина.

– Странник. Пилигрим.

– Замечательная компания, – одобрительно произнес Люк. – Мы просто не можем не подружиться. Гетера, пилигрим, принцесса и тореадор. Хилл-хаус точно никогда не видел подобного общества.

– Отдам должное Хилл-хаусу, – сказала Теодора. – Я никогда не видела подобного дома. – Она встала и, держа в руке бокал, подошла к вазе со стеклянными цветами, чтобы получше их рассмотреть. – Как, по-вашему, называется эта комната?

– Салон, наверное, – ответил доктор Монтегю. – Или будуар. Я решил, что здесь нам будет удобнее. Кстати, предлагаю считать эту комнату нашим штабом. Может быть, она не слишком радостная…

– Конечно, она радостная! – твердо возразила Теодора. – Нет ничего веселее бордовой обивки, дубовых панелей и… что это там в углу? Портшез?

– Завтра вы увидите остальные комнаты, – напомнил ей доктор.

– Если это будет наша игровая, – сказал Люк, – предлагаю занести сюда что-нибудь, на чем можно устроиться. Тут я ни на чем усидеть не могу – соскальзываю, – доверительно сообщил он Элинор.

– Завтра, – ответил доктор. – Кстати, завтра мы осмотрим весь дом и устроим тут все, как захотим. А сейчас, если все допили, предлагаю выяснить, что там миссис Дадли приготовила на обед.

Теодора сорвалась с места и тут же замерла в нерешительности.

– Кому-нибудь придется меня вести. Я не знаю, где столовая. – Она указала рукой. – Это дверь в длинный коридор к вестибюлю.

Доктор хохотнул.

– Ошибаетесь, дорогая. Эта дверь ведет в оранжерею. – Он встал, указывая дорогу, и добавил самодовольно: – Я изучил план дома. Думаю, надо пройти по коридору в вестибюль и через бильярдную в дальнем его конце в столовую. Ничего сложного, – добавил он, – как только привыкнете.

– Зачем они так себя путали? – спросила Теодора. – Зачем столько нелепых комнатушек?

– Может, они друг от друга прятались, – предположил Люк.

– И еще я не понимаю, зачем тут все такое темное, – сказала Теодора.

Они с Элинор шли за доктором Монтегю по коридору. Люк, немного отстав от них, заглянул в ящик узкого стола и вслух подивился деревянной резьбе по верху стенных панелей: ее составляли головки купидонов, перемежающиеся пучками лент.

– Многие комнаты и вовсе без окон, – сообщил доктор, шагая впереди всех, – и не соприкасаются с наружными стенами. Впрочем, в домах этого периода наличие темных комнат совсем не удивительно, особенно если вспомнить, что окна, даже там где они были, закрывались изнутри тяжелыми шторами, а снаружи – кустами. Ну вот. – Он распахнул дверь, и они вступили в вестибюль. – А теперь… – Доктор оглядел двери напротив: большую двустворчатую и две маленькие по бокам – и выбрал ближайшую. – Все-таки дом и впрямь очень странный, – заметил он, пропуская спутников в темное помещение. – Люк, подержите дверь, чтобы я смог отыскать столовую.

Доктор Монтегю осторожно пересек комнату и открыл следующую дверь. Вслед за ним они прошли в самое приятное из здешних помещений – тем более приятное, что внутри было светло и пахло едой.

– Я себя поздравляю, – объявил доктор, потирая руки. – Я вывел вас к цивилизации через неведомые дебри Хилл-хауса.

– Следует завести привычку оставлять все двери открытыми. – Теодора нервно глянула через плечо. – Мне ужасно не нравится бродить в потемках.

– Тогда надо их чем-нибудь подпирать, – заметила Элинор. – Все двери тут захлопываются, как только их отпустишь.

– Завтра, – сказал доктор Монтегю. – Я запишу себе для памяти: дверные ограничители.

Он весело направился к буфету, где миссис Дадли поставила электропечку и внушительный ряд блюд под крышками. Стол был накрыт на четверых: плотная белая скатерть, свечи в подсвечниках и тяжелое столовое серебро.

– Без обмана, – промолвил Люк, беря вилку жестом, который, безусловно, подтвердил бы худшие подозрения его тетушки. – Нам подали серебро.

– Думаю, миссис Дадли гордится домом, – заметила Элинор.