Онлайн книга «Ночь, прожитая трижды»
|
— А что каждую минуту дергать тудасюда… — Он и его подруга были уже поддаты. — Только «молнию» ломать! Парочка засмеялась. После ухода Качана у них предполагалось повторение пройденного, но уже по полной программе. — За вас… Водка была ледяной. Пошла прямо в душу. Только потом распробовал: — Из «левых» что ли? Торгаши засмеялись. «По-видимому, „осетинка“»… — По ночам, пользуясь бесконтрольностью, в палатках приторговывали фальшивой осетинской водкой. — Не забудь про визитку… Мутить начало, едва Качан вышел из палатки. Фальшивая водка, хронический недосып, «усиленный» вариант несения службы, в котором вся столичная контора пребывала беспрестанно. Сначала в связи со взрывами на Каширке, потом всякий раз, когда в Москве гремело и затем снова и снова, когда министру надо было успокоить общественность, Государственную Думу, президента… Каждый опер к ночи ходил, как во хмелю… На платформе Качан почувствовал себя и вовсе хреново. Опустился на скамью. Последнее, что слышал, — свист электропоезда за деревьями впереди. Электричка шла из Москвы. Судя по времени, предпоследняя, отправлявшаяся до ночного технического перерыва. Следующую он уже не слышал… Крыса под соседней скамьей юркнула в щель… Качан поднялся, сделал несколько шагов. В висках колотило Его снова вырвало. Тут же, у скамьи. Он почувствовал себя легче. Вдалеке снова постукивал скребок уборщика… Электрички до утра не ходили. Все было похоже на тяжкий сон. «Вот и кончилось все…» Обозримое будущее было легко предсказуемым. «Утром — рапорт начальнику Управления, отстранение от должности, объяснение с инспекторами Службы собственной безопасности…» В заключении особистов можно было не сомневаться. «Связь с сомнительными лицами из коммерческих структур, пьянка, женщины легкого поведения и как результат потеря бдительности и утрата табельного оружия и удостоверения личности…» Классическая этиология ментовского преступления! Утром на его службе можно поставить крест. Впереди предстоял еще суд чести среднего и младшего начальствующего состава. Увольнение с передачей материала в прокуратуру для возбуждения уголовного дела. В реакции прокуратуры можно было не сомневаться. «Полный облом…» Закончивалась жизнь, о которой не расскажешь никому, кто ею не жил… Уборщик, скалывавший снег в конце платформы, прошелся еще метлой по кромке, сложил орудия труда. Качан двинулся к нему. Еще кружилась голова, но слабость понемногу проходила. Уборщик не уходил. Встретил вопросом: — Что? Пооблегчили? — Есть немного. Качан узнал его. «Пенсионер-подполковник, бывший начальник патрульнопостовой службы…» Качан еще застал его действующим: «Бравый строевик — хохол из правофланговых…» Сейчас перед ним был худой высокомерный старик. Он не стал прирабатывать по месту прежней службы. Работал физически по ночам, с коллегами почти не встречался. Качана он не помнил. Спросил, как обрадовался: — Сняли часы-то?! — Ну! — Старший опер не стал разочаровывать. Отставник был удовлетворен. Предположил уверенно: — Еще и бумажник, наверное… — Его радовала собственная сметливость. — Кошелек — это они берут обязательно! Денег, наверное, много было?! — Он быстро смекнул. — Вчера на ЗИЛе получка… До рубля взяли или чуть оставили?.. — На метро осталось… Вы все видели? Бывший милиционер осклабился: — А как же! — Он плохо слышал, потому почти кричал. Голос разносился далеко по платформе. — Двое. Оба высокие, в коротких куртках. Знаешь, какие сейчас носят. И без головных уборов… Тут как раз электричка отправлялась… — Из Москвы? — Да. — Откуда они подошли? С электрички? Этого не скажу… Когда мне смотреть? — Отставник кивнул на расчищенный прямоугольник платформы. — Да и наблюдатьто?! Сам понимаешь… Запросто голову оторвут! — Ушли они через мост? — Не знаю, куда делись… — Розыскная сторона дела его уже больше не интересовала. — Может на мост ушли или туда, к палаткам, чтобы сразу пропить. Может в электричку сели… — Электричка была последней? — Последняя, — он снова засобирался уходить. Сочувствия в его голосе Качан не почувствовал. В глазах отставника он был потерпевшим. Таких — фуцанов, фраеров, лохов, терпил — надо было учить и учить, чтобы знали!.. — Вы их узнаете? Бывший начальник отделения даже возмутился — ему быть свидетелем! Чего я видел? Высокие молодые… Меньше пить надо! Он позорно бежал. Качан снова на секунду прикрыл «бандиткой» глаза. Но слезы не было. Николу — агента Игумнова он не встретил… Дальнейшее пребывание его в Домодедове было бессмысленным и ненужным. О случившемся следовало немедленно поставить в известность руководство. Игумнов как ответственный и майор- дежурный должны были, не откладывая, протрубить общий сбор… «Японский бог!..» Дальнейшее пребывание его в Домодедове было бессмысленным и ненужным. О случившемся следовало немедленно поставить в известность руководство. Игумнов как ответственный и майор- дежурный должны были, не откладывая, протрубить общий сбор. По горячим следам всем составом тут же начать поиск… «А как быть с Николой?!» — Игумнов поручил ему встретить своего агента, проверить его сообщение о встречающихся в Домодедове наркодельцах. С места, где Качан стоял, был виден телефон- автомат. Старший опер собрался с мыслями. Подошел, набрал номер. Игумнов не отвечал. Качан позвонил в дежурку. — Слушаю… — У телефона был помощник. — Дай трубку дежурному… — Не могу. — А Игумнов? — Он тоже вышел. Пожар у нас… * * * Огонь на перроне вспыхнул сразу после полуночи. Как раз против дежурной части Линейного Управления внутренних дел. Загоревшийся фирменный магазинчик — чистенький, аккуратный — был сверху донизу набит телефотоаппаратурой, микрокалькуля-торами, фотопленкой. Причиной возгорания мог быть и поджог, и неисправная электропроводка. Пожар заметили своевременно, в первые же минуты. Его нельзя было не заметить. |