Онлайн книга «Ночь, прожитая трижды»
|
По дороге оба борзых громко несли ментов, всю их контору, кончая министром… Ехать было недалеко. Никола помалкивал. Заталкивая в машину, менты обыскали его довольно поверхностно. В поле пальто находилась заправленная во внутренний шов заточка, с которой он практически не расставался. Теперь настало время от нее освободиться. Осторожно, почти не двигаясь, одной рукой он потихому выпростал острое стальное жало. Никто в его сторону не смотрел. Теперь заточка была уже у него в рукаве. Оставалось решить, как от нее освободиться. Можно было оставить под сиденьем. «В этом случае ее сразу обнаружат. Свидетелей у ментов не будет. Но от них можно ожидать, что угодно..» Заточку могли в наглую засунуть назад в карман, а потом обнаружить снова, но уже с понятыми. «А это, считай, новый срок..». Когда дело касалось особоопасного рецидивиста, менты всегда действовали по понятиям, а не по закону… Наконец, можно было попытаться сбросить улику в снег, когда их поведут в здание… «И все-таки…» Никола осторожно опустил руку с заточкой. Теперь он ожидал очередного толчка. Дорога была с выбоинами… Водитель заложил короткий вираж. Никола разжал пальцы. Заточка негромко стукнула о днище кузова. Никто не обратил внимания. Теперь по ходу движения тюремный ступер должен был постепенно сместиться к заднему борту… Они уже подъезжали. Водитель притормозил. У здания городской милиции их уже встречали. — Выходи по одному. Руки за голову… Никола мог себя поздравить: тут ему не удалось бы избавиться от заточки. Их встретили тычками. — Быстрее… Никола выходил вторым. На его долю пришлось несколько ударов по голове и сзади по почкам. Последнему досталось еще сильнее… Потом всех троих усадили в дежурке. Тут уже обыскивали дотошно, как в тюрьме — раздели до нага, поверили каждый шов… Когда обыск заканчивался, в дежурке появился коренастый усатый мужик — начальник домодевского уголовного розыска. Задержанные уже одевались. — Ну- ка сейчас мне, как на духу… — Он держал руку за спиной. — Кто выбросил? Быстро! Он внимательно всматривался в каждого. Никола его интересовал меньше, чем остальные: он и по возрасту, и по одежде выпадал из числа предполагамых участников разборки. Вор смотрел перед собой бесцветными, как у недельного кобелька, глазками, онто точно знал, что могло быть там, у него за спиной. Кроме того он видел: начальник розыска откровенно гонит туфту. — Ты ведь знаешь! Я тебе говорю! Он обращался к недавнему знакомцу Николы по электропоезду, и тот Никола видел — смешался. Вопрос застал врасплох. — Там отпечатки пальцев. Куда ты денешься?! — Усатый коротко взглянул на стоявшего рядом оперативника. Тот понял — передал ему сигарету, которую перед тем прикурил. — Как фамилия? — Мент усилил нажим. — Быстро! Задержанный назвался. Фамилия была редкая — Никола ее не запомнил. В памяти задержалось только имя: «Руслан». С самим Николой разбирались в последнюю очередь: — Фамилия, имя… — Анчиполовский Ефим… — Отчество? Год рождения, адрес? Никола ответил на все вопросы. Точно назвал он и день и месяц рождения, на чем обычно ловится половина всех, кто идет под чужим именем. Проверка по компьютеру все подтвердила. — Есть. Прописан… Теперь он мог качать права. Хотя и не особо круто: — За что задержали, начальник?! Завтра с утра на работу… — Хочешь сказать, что трудишься?! — Как же начальник… — Кого ты паришь, дед! Давай его на оправку! Утром разберемся! «Значит в камеру…» Самым важным теперь — было передать Игумнову, где он находится. «Что-нибудь придумаю…» Сзади уже кричали: — Пошли, дед. Руки! Небось наученный уже? — Гнилой насквозь. — Да уж видно! Бывал у нас… — Неужели нет… Домодедовское КПЗ, а понынешнему ИВС или иваси, могло считаться родным. Первый раз он сидел в нем много лет назад во время переследствия, тогда еще честным пацаном. — Заходи… В камеру он попал к уже знакомому Руслану, который дернул его из электрички. Когда Никола поздоровался, охранник не ответил — молча мерял шагами камеру. Мысли его были далеко. Одного взгляда на него Николе было достаточно, чтобы понять его состояние. Нынешние крутые куражились на воле, но не имели опыта выживания ни в тюрьме, ни на зоне. Не обращая больше внимания на напарника, Никола нашел себе место дальше от двери, чтобы не дуло. Снял пальто, свернул. Неспешно разделся. В камере, если бывало тепло, он спал обычно в кальсонах, на аккуратно сложенных шкерах. Пальто клал под голову. Свет ему не мешал… Свободное его поведение объяснило соседу, кто есть кто. Охранник догнал. Он перестал ходить. Нагнулся к Николе. — Слышь? — прямоугольное с белесыми ресницами лицо возникло совсем близко. — Я вспомнил. Ты ведь был в электричке. Мы тебя… — Он поискал слово. Не нашел. — Ну, — Никола зевнул. — Ты прости… Никола не ответил. Было уже поздно. Сокамерник продолжал ходить от стены к стене. Он нуждался в разговоре. Никола понял: «Первая его первая ходка…» Внезапно Белесый остановился: — Может ты знаешь: статья 126… Что там? Статья была новая. Но Никола слыхал о ней. — Похищение человека. — А срок? — Там три части… Организованная группа? — Да. С применением оружия… Тот перестал ходить, оглянулся на очко в двери. — Если тяжкие последствия или смерть от пяти до пятнадцати. Белесый сразу скис. — Тут еще важно вот что… Где это? Чечня? — Здесь. На станции… Никола проследил известные ему передвижения сокамерника. «Зачищал электричку… Следил за африканцами и братвой на мосту. Когда началась разборка, бросился на мост вместе с бригадой, приехавшей в „джипе“. А тут домодедовские менты… Уехать вместе со своми не успел…» Само задержание происходило у Николы на глазах. Белесый вел себя с опаской, нервно… «Забежал за палатку, сел на снег… И в дежурке тоже. Когда мент принес заточку, держал за спиной заточку, весь задергался… Он ведь не знал о ней?!» |