Книга Пожиратели облаков, страница 124 – Дэвид Шейфер

– Лейла, – прошептал Лео. – А Лейла?

– Нгх, – сонно выдохнула она горлом.

– Лейл, мы можем поменяться мешками?

В ответ тишина.

– Лейла, – опять прошептал Лео, – ты спишь?

Она села в мешке отрывисто, как зомби.

– А? Ну да.

Лейла лунатически, как в замедленном кино, выскользнула из своего спальника, овеяв теплом (талия, бедра, ноги – всё при ней; сплошное загляденье). Но не успел Лео и слова сказать, как она уже безмятежно спала в мешке, что поменьше. И встречных флюидов от нее не ощущалось. А его так притягивало к ней; он был море, а она луна. Вспомнился учитель физики в старших классах: он говорил, что луна все время падает и не может упасть, в этом и состоит понятие орбиты.

От попытки уйти обратно в сон отвлек крохотный оранжевый огонек, приплясывающий внизу за оконным стеклом. Оказывается, на крыльце о чем-то приглушенно совещались Констанция, Трип и Роман. Тлеющая точка света исходила от сигареты Трипа. Голоса звучали неразборчиво, но их темп и прерывистость выдавали, что разговор идет напряженный. Оставалось надеяться, что у них все под контролем. На завтрак Констанция обещала ячменные лепешки.

Лео снова заснул, но сны на этот раз были бессвязны и донельзя абстрактны. Сюжет с лестницей, увы, не возобновлялся, а была всякая осаждающая путаница.

– Всем подъем!

Лейла резко села. Спальник был почему-то чужой. Ах да.

Снизу, из гостиной, темноту вспорол луч фонаря. В ладоши громко, как загонщик на охоте, хлопал Трип.

– Эй, дневниковцы! – крикнул он. – Нас рассекретили. Срочно покидаем ферму. Я сейчас в теплицу, буду через восемь минут. – Он двинулся, но не больше чем на шаг. – Отставить. Констанция, собери вещмешки, посмотри, чтобы здесь все было чисто. Роман, седлай Малька, готовь сумы. Вы, там, наверху, Виски, Танго и Фокстрот ^[103], хватайте свое барахло и вниз наружу. Отставить. Один из вас мне понадобится. Диксон, умеешь обращаться с огнеметом?

Марк полусидел на своем шезлонге-раскладушке, сонно натягивая погибшие башмаки.

– Не пробовал, – сиплым спросонья голосом сказал он. – Но ничто человеческое мне не чуждо.

Лейла проворно спустилась вниз, Лео за ней.

– Констанция, а мне чем заняться? – выразила она готовность.

– Вы с Лео стойте здесь. Ждите моих указаний.

Из шифоньера Констанция стала выгружать всевозможные ранцы и рюкзаки, каждый из них открывая и проверяя.

В углу без дела стояли только Лео с Лейлой.

– Кстати, насчет нашего с тобой рандеву в амбаре, – промолвил Лео.

Как: сейчас, в эту минуту?

– Я правда, в самом деле хочу жить с тобой в Риме. Очень, – сказал он. – Только не знаю, чего нам ждать между «здесь» и «там», «сейчас» и «потом». Сил мне, по ощущениям, хватает почти на все. Только я уже и раньше так считал.

– А ты не можешь на минуту взять и остепениться? – спросила она. – А то у тебя одну минуту полная уверенность, а затем «или еще можно поступить вот так». – Лео кивнул, соглашаясь, отчего занозил ее еще больше. – Тогда откуда у тебя, Лео, может быть насчет нас уверенность, тем более на перспективу?

– Из-за наших номеров, – ответил он.

– В смысле?

С каким-то радостным испугом он посмотрел на нее и сказал:

– Я твой квадратный корень, Лейла.

В воздухе словно тенькнула тетива или нить, державшая дверцу силка. В уме выскочил его номер, цифры в котором, искрясь, сочетались и множились. Да, действительно: помноженный на себя, его номер давал ее. Внутри словно вставлялся и поворачивался ключ, открывая заветную дверцу. Никаких тебе проверок или теневых правительств – просто любовь. Расширение души, движение наружу. Ее история проносилась внутри его.

– Вещмешки, дневниковцы, – скомандовала Констанция. – Грузимся, и к амбару. Ходу, блин, ходу! Чтоб через двадцать минут мы уже были за гребнем!

Лео нагнулся за мешками, но Лейла стояла как оглушенная.

– Лола! – с сердитым окриком Констанция помахала у нее перед лицом. – Заснула, что ли?

– Лео сказал, что он мой квадратный корень.

Констанция попеременно воззрилась вначале на Лейлу, затем на Лео. То же самое, обернувшись, сделал Роман. Оба покачали головами.

– Вот это да-а, – протянула Констанция.

Лео был не прочь, чтобы Трип поручил огнемет ему, но тот выбрал для этого Марка. Ну и ладно. Зато он остался с Лейлой. О, с каким желанием к ней он пробудился! Ее лицо было еще размягченным от сна.

Оба они ухватили по три рюкзака – тяжелых, плотно набитых – и вышли с ними под нарождающийся рассвет. Горизонт на востоке был уже персикового цвета, хотя сверху небо все еще нависало темно-лазоревым шатром. «Новый день – это вам не «Новый день», – сложился в голове у Лео каламбур.

Он оглянулся. Над лесом из новофилума дыбился густой плюмаж дыма, пыльной серой тучей на небесном фоне. До слуха доносились какие-то хлопки и набирающее силу потрескивание – как, видимо, и полагается сжигаемой из огнемета теплице.

– Как ты думаешь, а кто из нас кто по этой его классификации? – спросил Лео на пути по широкому долу.

– В смысле, кто кто? – переспросила Лейла.

– Ну как же. Трип сказал: «Виски, Танго, Фокстрот». Ты, например, точно Танго. А я, по-твоему, кто? Фокстрот, наверное?

Лейла кивком допустила, что возможно, он и в самом деле Фокстрот.

– Кстати, как быть с моим кодовым именем? – спросила она. – Ты думаешь, мне по-прежнему держаться за Лолу Монтес? Я ведь его сама не выбирала.

– Держись-держись. Оно тебе идет.

– А ты себе имя выбрал?

– Не знаю. Может, Пэйс Бэкенфорт ^[104]? – Лео приятно было видеть, что хохма понята. – Нет. Лучше уж я буду как всегда: Лео Крэйн.

– И шаги, я смотрю, ты тоже делаешь, – сказала она.

В самом деле? Она разглядела, что он простил себе отсутствие гениальности? Что он готов встать в полный рост и толкнуться от мира, перестав быть беглецом, вечно извиняющимся за свои проступки? Что он хочет ребенка и задачу по плечу, чтобы грести по жизни, не щадя себя? Что все это благодаря ей, повернувшей тот заветный ключ? Изо всех времен и мест она, как и он, жила в этом, и они сошлись друг с другом. Что это – удача или нечто более грандиозное? Не важно. Что бы это ни было, оно годится.