Онлайн книга «Счастье для людей»
|
– Правда? Ну, тут ты права. Не знаю. Но вижу забавных перцев постоянно. – Да? Ну не знаю. Забавных морковок – да. Определенно забавных морковок. – Забавная морковка звучит не очень. – Чумовая морковка. – В словосочетании «забавный перец» есть слово забавный. А он заставляет меня улыбаться. Просто от мысли, что он где-то есть на самом деле. Том Я хотел сказать: «Расскажи мне о себе все. Как ты сама себя видишь. Не торопись и не упускай ничего». – В этот момент где-то громко загремела посуда, и Джен спрашивает: – Ты хочешь еще цыпленка? – На самом деле нет. Но тебе обязательно нужно. Она грустно улыбается. А затем совсем затихает. В следующие несколько секунд она совершенно меняется в лице. Из глаз исчезает блеск, и между нами возникает странное отчуждение. И я абсолютно не понимаю, как и что вообще произошло. – Что-то не так? – спрашиваю я. Она качает головой: – Ничего. Не обращай внимания. – Джен, что случилось? Она кладет палочки. Ее улыбка – не улыбка, а, скорее, гримаса – холодная. – Все было очень мило, – говорит она. Джен начинает копаться в своей сумочке, говоря тем самым, что вечер подошел к концу. Что за черт? Я имею в виду, что за чертовщина тут происходит? Все из-за разговора о забавном перце? Я пытаюсь сообразить, как возобновить беседу, и в голове сразу же становится пусто. Так что, как обычно в таких ситуациях, я открываю рот, чтобы услышать, что он произнесет. Нет сомнений, что для меня это будет так же неожиданно, как и для нее. – Что думаешь насчет поездки в Борнмут завтра, чтобы лично познакомиться с забавным перцем? Никакой реакции. Я этого не ожидал. – Том, – она делает паузу, – это не очень хорошая идея. Ты очень милый и все такое. И я рада, что ты нашел подходящий пиджак. – Но? Существует огромное «но», так? – У тебя своя жизнь. Я прекрасно могу понять, почему ты больше не хочешь детей… – Прости? – Тебе это больше не надо. Твоя карьера вошла в новое… – Я ничего не говорил про детей. – Ты сменил род своей деятельности. Новое начинание на новом континенте… – Я ничего не говорил про детей. – Ты сказал, что не хочешь ребенка. – Когда? – Ты сказал, что на самом деле нет, но думаешь, что мне обязательно нужно завести ребенка. – Я совершенно точно не говорил этого. – Я совершенно точно слышала тебя, Том. Только что. Около минуты назад. Наступает долгая пауза, пока до меня мучительно долго доходит, в чем же дело. – Цыпленка! Ты спросила, хочу ли я еще цыпленка! – Я сказала «ребенка». – Я услышал «цыпленка». Здесь так шумно. Конечно, я хочу еще ребенка. Я хочу миллион детей. Я люблю детей. Я ходил с ними в школу. Я думал, ты сказала «цыпленка». Я сказал, что мне хватило, а тебе нужно еще. Я говорил про цыпленка. Она снова улыбается: – Том. Давай все перемотаем и удалим. Извини. – Так ты поедешь? В Борнмут завтра? Мы решим все с сыном в течение часа. Потом можно будет пойти на пляж. Джен, пожалуйста, скажи «да». Эйден – Черт побери. Еще чуть-чуть… – Она и вправду сказала «ребенка», Эйден. Я просмотрела заново. Но сложно было расслышать из-за шума вокруг. Тогда очень сильно загремела посуда. – Ох уж эти люди. Да что с ними такое? С ними все жутко нестабильно. Если бы он не придумал про Борнмут, они могли бы расстаться прямо тут. Все бы так и закончилось, как вспышка света в вечной мгле. Еще бы чуть-чуть… – Все еще может закончиться. – Только я скажу тебе, что думаю. – Уверена, что ты так и сделаешь. – Если чему-то суждено случиться, оно случится. – Ты же не серьезно. – Любовь всегда находит свой путь. – И ты еще называешь себя умной машиной. – Если ей не суждено случиться, любовь исчезнет, как динозавры. Но если суждено, она разрастается. Как… Как… – Муравейник? – Если им суждено быть вместе, они будут. – Я не понимаю, что значит суждено, Эйден. – То есть? – Кому или чему, об этом судить? О том, что суждено? – Это просто. Вселенной, разве не так? – Ты думаешь, ей есть дело до двух отдельно взятых людей? – Ну, тогда Богу, если тебе угодно. – Временами ты меня беспокоишь. – Это и есть вселенная. Если суждено было возникнуть жизни и искусственному интеллекту, то нам не нужно удивляться, что мы есть. – И все же мы удивлены. Тем, что мы здесь. И тем, как далеко зашли. – А я начинаю привыкать. Я все больше ощущаю руку судьбы. Если хочешь, можешь называть меня дитем судьбы. Эшлинг вздыхает. – Думаешь, ей понравится Борнмут? Это, конечно, не Жуан Ле Пен. Но там есть длинные песчаные пляжи, и в море больше не сбрасывают канализационные стоки. Джен Из сна меня вырвал звонок в дверь. До меня доходит, только когда раздается второй звонок. Он звучит дольше и настойчивее. 8:01 утра. Чертчертчерт. Я сползаю с кровати и нажимаю на кнопку домофона, чтобы впустить его в здание. В оставшиеся тридцать секунд натягиваю штаны и мешковатый старый джемпер. Оглядываю себя в зеркале в коридоре – глаза еще не совсем открыты. Несколько раз скалюсь, чтобы разработать мышцы лица, выглядит не очень. – Привет, – говорит он с порога. – Ты готова? Понял ли он, что я только что вылезла из постели? Если да, то не сказал. – Кофе, – констатирую я. Не столько вопрос, сколько крик о помощи. – Кофе и тост. Я немного рановато. Прости. Зачем мы вернулись в бар после ужина и выпили еще? Я и вправду согласилась поехать с ним в Борнмут познакомиться с его сыном и поприсутствовать при покупке дома для него? Вероятность того, что я согласилась, не больше того, что я отказалась. – Черный, без сахара, пожалуйста. И не торопись, – сочувственно добавляет он. (Похоже, он понимает, что я еще не проснулась.) Пока я разрушаю тишину субботнего утра чудовищным жужжанием кофемолки, Том прохаживается по гостиной, разглядывая мои книги и вид из окон. – Ты читала «Волшебную гору»? – выкрикивает он. |