Книга #Zолушка в постель, страница 92 – Анна Веммер

— Взяла мою машину и уехала, что такое?

Блядь. Только не Крис. Она клялась, что будет осторожна! Она клялась, что ей стало легче! И он, дурак, дал ей машину.

— Машина сгорела, мы тут… ищем… но… не знаю, надо людей, я вызвал пожарных и скорую…

— Где вы?

— Сброшу адрес.

Это проклятье? Оно не успокоится, пока каждый Крестовский не окажется в могиле?

Несется, как псих. Последнюю наличку отдает какому-то гаишнику, тормозящему его в самом начале. Хорошо, что машина запасная всегда на парковке.

Мыслей нет, вообще, пока едет, ни о чем не думает. Холодный, сосредоточенный. Испугается он потом, сначала разберется и накажет виновных.

Дым видит издалека, кучу машин тоже. Скорая, пожарные, какие-то любопытствующие мимопроезжалы. От машины только каркас, обгоревший. Лихорадочно пытается вспомнить, сгорает ли человеческое тело полностью? Или что-то должно остаться?

Оставляет машину на обочине, выходит. Из скорой вылезает Аня, бледная, как мел. Сначала она его не видит, а потом срывается и бросается на шею. Боже, какая маленькая, хрупкая. Ее трясет, она утыкается носом ему в шею и рыдает, так отчаянно, словно он ее единственная опора.

— Ты живой!

— Конечно, я живой.

— А трубку почему не брал?! Я чуть с ума не сошла!

— Оставил в кабинете, совещание проводил. Ань… Кристина?

Впервые за много лет ему по-настоящему страшно. За Криську, которая настрадалась и не заслужила погибнуть так страшно, за Сержа, который только избавился от груза на душе, за Аньку, нашедшую сестру и потерявшую ее почти сразу. Даже за себя, потому что ближе них у него просто никого нет. И, возможно, не было.

— В скорой. Сейчас увезут.

Мир качается. Переворачивается раз за разом.

— Что с ней?

— Была без сознания, замерзла. Успела выскочить из машины. У нее отказали тормоза. Сейчас они повезут в больницу, поедешь?

— Конечно. Иди в машину, малыш, холодно. Сейчас приду, только отдам распоряжения.

Он идет ко Льву, который разговаривает с пожарными.

— Значит, так, я в больницу с девчонками. Сержу позвонишь, чтобы летел обратно и был осторожен. Расскажешь, что стряслось. Потом звонишь Игнату, пусть достанет мне Селехова из-под земли.

— Это он? Селехов? Серьезно?

— Уверен. Пересрал, мудак, не думал, что Кри за руль сядет. Пусть допросят. Если он, переломайте ему ноги, чтобы без долгосрочных перспектив восстановления. И оставьте без штанов. Пусть бомжует.

Когда он залезает в машину, смотрит на Крис и жалеет, что остался слишком мягок с Селеховым. Она завернута в одеяло, исцарапанная, с обожженной рукой. Не спит, но очень слаба, едва открывает глаза.

— Ну привет, — говорит он.

— Привет, — облизывает губы, кашляет.

— Ну что, не будешь больше мою машину брать?

Она смеется, но морщится.

— Так, — фельдшер закрывает двери, — девушку не смешить, у нее сотрясение сломаны ребра. Едем куда?

— В MTG, я позвоню, чтобы палату приготовили.

Аня сидит на скамейке рядом с постелью. Ему хочется обнять хотя бы ее, но машина набирает ход, поэтому Игорь просто гладит Крис по голове и несет какую- то ерунду.

На этот раз проклятье не сработало. Первая удача за много лет, надо же.

От переизбытка адреналина меня трясет, и врач в больнице делает успокаивающий укол. Настолько успокаивающий, что я отключаюсь прямо в комнате отдыха, на удобном диване. Никогда не спала с таким удовольствием.

Крис делают рентгены, кт и всякие мрт, но уже сейчас врач сказал, что может отпустить ее домой.

— Везучая девушка. Царапины, синяки, ожог небольшой, сломаны ребра и сотрясение мозга. Я могу оставить ее здесь и понаблюдать, могу отпустить домой, угрозы для жизни нет. Решайте сами, но сейчас еще посмотрим, поговорим с Кристиной Олеговной.

Я просыпаюсь от голосов, звучащих где-то над головой. Сквозь мутный взгляд понимаю, что вернулся Серж, и они с Игорем обсуждают произошедшее. Интуиция подсказывает лежать тихонько, и не зря, информация прямо таки шокирующая:

— Майк?! Бля, Игорех, ты уверен? Он же нас в школу водил!

— Уверен, он уже признался.

— Нахера?! Что ему сделала Крис?

— Она мою машину взяла, а я его уволил. Слишком много на себя взял, информацию не всю отдал, врал кое-где, подворовывал по тихому. Надоел, короче. Не то обиделся, не то обосрался, что жизни не дам. Думал, прибьет и типа несчастный случай, ну а тут Криська выпросила за руль сесть. В общем, сам себе дурачок, я его и не планировал трогать. Но теперь уже поздно.

— Пиздец.

— Криське повезло, что есть Аня. У нее заело ремень, когда врезалась в сосну, позвонила Аньке и уронила телефон, не смогла достать. Ремень вытащила и выползла. Ладно, забирай ее, отвези домой. Не хочет здесь ночевать, хотя я бы оставил.

— Что, отпустишь со мной? А как же неделя на размышления?

— Да идите вы оба. Сами разбирайтесь. Только Серег, постарайся не ухудшить ситуацию.

— Хуже быть уже не может. На то, что мы не родные, я и не надеялся. Только не надо на меня так смотреть. Сам вспомни, как на стенку лез, пока ждал результаты ДНК с Анькой.

— Езжай давай. Пока я не передумал.

Серж усмехается:

— Ну, пока, папочка.

Когда он уходит, я еще немного лежу, чтобы не подать виду, что слышала разговор, а затем поднимаюсь.

— Привет, — вздыхаю, глядя на Игоря.

Я рада, что он жив. Но не могу выносить напряжение между нами.

— Привет.

— Как Крис?

— Все будет нормально. Повезло.

— Поедем домой?

— Да, можем ехать.

— Я схожу, умоюсь.

У меня опухшее и заплаканное лицо, даже стыдно показываться на глаза медсестрам. Клиника суперсовременная, как из кино, идеально чистая и технологичная. Даже краны в туалете с сенсорами. Странно восхищаться такой мелочи, но я еще не привыкла к роскоши, которая окружает Крестовских. Смешно — восхищаться сенсорами в кранах.

Когда иду обратно, через открытую дверь в палату вижу Крис. Она пытается справиться с рубашкой, но с забинтованной рукой и корсетом это сделать сложно.

— Давай, помогу.

Я захожу и осторожно помогаю ей с одеждой. Наверное, я на всю жизнь запомню, как Герман вытащил ее из леса, без сознания.

Не отпущу. Пусть хоть кусается, не пущу, пока не узнаю ее от и до.

— Говорят, это ты всех на уши подняла.