Книга #Zолушка в постель, страница 94 – Анна Веммер

— Нет, конечно, что за бред. Я знаю, что частью вашей семьи не буду, но хотя бы посмотрю на нее со стороны.

— Ань, — он берет меня за руку, разворачивает к себе и обнимает, — я хочу, чтобы ты была частью моей семьи. Но не знаю, сможешь ли. После того, что отец сделал.

— Это его дело. И моих родителей. На том свете встретятся, разберутся. А я не хочу.

— Еще не все. Там была не только подмена.

Я замираю, я… мне хочется сбежать, но бежать некуда. Не существует в мире места безопаснее его объятий.

— Папа, возможно, причастен к смерти твоей матери. Доказательств нет, но… я уверен процентов на девяносто.

— Я знаю.

Мне нелегко даются эти слова. Я боюсь произносить их вслух, но если не произнесу, буду корить себя всю оставшуюся жизнь.

— Знаешь?

— Эта мысль приходила мне в голову. Когда я думала, почему он привел меня к вам, почему оставил столько денег. Это самый логичный вывод. Я же не дурочка, я видела, что папа скрыл правду. Приступ… и статья была в газете о том, что женщину сбили. Не стала выпытывать, а потом он заболел.

— Почему мне не сказала?

— Не хочу жить местью. Хочу забыть и жить. Я слабая. Я не могу заставить себя возненавидеть так, чтобы отказаться от мира, который ты мне показал.

— Тебе не надо. Этот мир твой.

— Мы уедем в США?

— Как хочешь.

— А если я не хочу?

— Значит, останешься здесь. Только я тебя никуда не пущу. К себе привяжу. Детьми, обещаниями, документами.

— Привязывай, — улыбаюсь, чувствуя, как счастье уносит меня куда-то далеко, в темное-темное небо.

— И не топи больше чужие телефоны. А не то из всех вузов страны останется только какое-нибудь ПТУ.

Мы сидим так очень долго. Кажется странным то, сколько я прожила без него, без разговоров и прикосновений. Очень хочется поцеловать Игоря, но неудобно поворачиваться.

— Держи, — Крестовский протягивает мне небольшую коробочку, — купил перед расставанием. Хотел подарить, а потом узнал про отца. Но раз ты знаешь и до сих пор не выбросила меня из окна, попробую спросить, не хочешь ли ты сравнять фамилию с сестричкиной.

Я смеюсь. Не верю, что слышу это. Он серьезно?

— Разве так бывает? — спрашиваю я. — Разве миллионеры женятся на горничных?

— Это знакомятся миллионер и горничная. А женятся, живут и разводятся люди. Игорь и Аня.

— Ладно. Давай попробуем. Только пообещай мне… не делать так, как делал твой отец. Как бы сильно ты меня не любил, какое бы горе у нас не произошло, не спасай меня за счет чужих судеб.

— Не буду. Буду любить тебя из собственных резервов.

Пальцы отекшие, замерзшие, я едва надеваю красивое и явно дорогущее кольцо. Бриллиант сверкает на свету, голубой топаз поражает кристальной чистотой.

— Поедем домой?

— Не хочу. Давай останемся?

— Мы не можем здесь ночевать, холодно.

— Давай добудем еды и посидим. У тебя в кабинете? Там ведь пусто?

— Мы можем поехать в ресторан.

— Я не хочу надевать пальто. Я хочу что-нибудь вкусное и посидеть немного. Только сначала сделаю пару кружков.

Я поднимаюсь со скамейки и набираю скорость, чтобы закружиться во вращении. Игорь подлетает ко мне, сгребает в объятия и ворчит:

— Так ты умеешь кататься! А чего придуривалась?

На что я немного смущенно отвечаю:

— Хотела, чтобы ты меня пообнимал.

Его глаза темнеют. Я так соскучилась по ним! И по его желаниям тоже.

Мы убираем коньки, запираем каток и спускаемся на несколько этажей вниз, в кабинет Крестовского. Пока Игорь делает заказ в итальянском ресторане и просит охрану внизу пустить курьера, я ищу посуду. Нахожу пару бокалов, кучу дорогущего алкоголя, шоколад, и все это выставляю на стол. Мы не зажигаем верхний свет, только настольную лампу, отчего в кабинете приятный полумрак.

— У тебя нет ничего переодеться? Я вся в снегу, навалялась от души.

— Только рубашки.

Я получаю свежую белую рубашку из числа запасных и быстро переодеваюсь в приемной. Она закрывает все, что нужно закрывать, а еще окутывает меня легким флером парфюма Игоря. Вот так: на мне его рубашка, его кольцо, скоро будет его фамилия, и никуда от этого не деться. И даже не хочется.

— Чего я нашел… - доносится из кабинета.

С интересом заглядываю внутрь.

— Чего нашел?

— Не скажу. Иди сюда, выпей что-нибудь.

Я влюблена. Без памяти и без мозга. Просто влюблена, готова часами им любоваться, слушать голос. Чувствую себя Тобиком, ошалевшим от внезапной ласки хозяйки.

Вот он стоит у стола, держит стакан с вином. Немного усталый, но все еще жутко красивый. Смотрит, как только он умеет смотреть, с легкой улыбкой, полной предвкушения и удовольствия. И я стою, готовая смотреть на него вечность. Не верю, что этот Игорь и тот, с которым мы едва не подрались при первой встрече, один и тот же человек.

Беру стакан, делаю несколько глотков. Вино тут же ударяет в голову, но мне плевать. Я заслужила, а завтра воскресенье. Наступит новый день, и придется планировать свадьбу, налаживать отношения с Крис и все-таки открывать с ней кофейню, учиться, получать диплом. А еще, зная Крестовского, рожать детей тоже в скором времени придется.

Мы пьем по очереди из одного стакана, а потом целуемся. В процессе приносят еду, и Игорь забавно прячет меня от курьера: ни дать, ни взять дракон на куче золота. Никому не покажу, сам любоваться буду.

Итальянская кухня великолепна, но в эту ночь мне и сухари с кефиром покажутся лакомством. Я пробую сливочную карбонару, съедаю целую порцию нежного капрезе. На десерт меня уже не хватает, зато будет, чем позавтракать. Меня накрывает нереальным облегчением от того, что Игорю я все же нужна.

Подумаешь, хотел платить по счетам отца. Главное, что любит. Хочет. Видит будущее рядом со мной, а остальное поправимо. Я научу их радоваться деньгам, которые они имеют. Скоро новый год, скоро дом наполнится запахом мандаринов и шоколада, Серж принесет елку. Крис я вытащу по магазинам, зимней одежды у меня совсем нет. А потом сварю холодец и пусть только попробуют не оценить!

— Продам дом, — вдруг говорит Игорь. — Возьму другой участок, построим новый. Этот меня бесит.

Я чувствую, что скоро отключусь, сил и так не было, а после катания и сытного ужина последние исчезают. Мы сидим на диване, целуемся и болтаем о какой-то ерунде. Сначала поцелуи — просто поцелуи, но остановиться очень сложно, и вот руки Игоря уже у меня под рубашкой, ласкают разгоряченную кожу, пальцы сжимают соски, и я чувствую, как тело словно пронзают разряды тока. Безумно скучала по этому, за недели одиночества, кажется, превратилась в комок оголенных нервов.