Онлайн книга «Духи рваной земли»
|
– Ангелочек? – Да, папа? – Можно войти? – Да, конечно. Дверь открылась, и на пороге предстал ее симпатичный широкоплечий отец, одетый в темно-синий костюм-тройку. Его тронутые серебром каштановые волосы были аккуратно расчесаны, а лицо, вымытое и выбритое лучшим цирюльником в Шолдерстоуне, сияло. – Знаю, я уже говорил это в церкви, но в этом платье ты выглядишь потрясающе. – Спасибо. Тебе костюм тоже к лицу. – Скажу Штукарю – он выбирал. – Джон Лоуренс подошел к зеленому столу, на котором Долорес выполняла когда-то домашние задания, и положил руку на спинку стула. – Ничего, если я сяду? – Ради бога. Он поставил стул поближе к кровати, сел и переплел свои большие пальцы. – Я понимаю, почему ты расстроилась. Нелегко видеть, как младшая сестра выходит замуж до тебя. Долорес посмотрела в окно, на освещенную и украшенную гирляндами веранду ранчо Плагфордов, где продолжалось празднество. На свадебную церемонию – стать свидетелями того, как Иветта сменит фамилию на Апфилд – прибыли шесть десятков гостей, включая десяток приехавших из Сан-Франциско. Штукарь, в смокинге и цилиндре, и Стиви, в сером костюме, слегка тесноватом, спорили о чем-то возле нового фонографа, которому предстояло уехать вместе с новобрачными, но их слова, как и вообще шум веселящейся толпы, увязали в толстой стеклянной панели. Джон Лоуренс взял старшую дочь за руку. – Ты все еще молода и красива, и в тебе есть искра, что была у твоей матери. Такой, как ты, нет нужды беспокоиться из-за поисков мужчины. Твоя забота – выбрать человека, достойного тебя. Отцовский комплимент лишь навеял на танцовщицу еще большую меланхолию. – Я хотела выйти за Аарона. Джон Лоуренс покачал головой. – Найдешь получше. – Не уверена. – Найдешь. У меня нет ни малейших сомнений. – Отец приложился губами к руке дочери. – Ты найдешь своего мужчину. И он будет лучше Аарона Олдерса. – Я не рассказывала тебе, почему он порвал со мной. На самом деле, ко мне это не имело никакого отношения, – призналась Долорес. Лицо главы семейства будто окаменело. – И к кому же это имело отношение? В Северной Флориде у Аарона Олдерса был дядя, до которого дошли какие-то не самые приятные слухи об отце Долорес. Какие-то крохи информации попали к ее жениху, и он спросил у невесты, насколько они верны. Танцовщица не смогла солгать; новости были приняты скверно. – Я по-прежнему люблю тебя, – сказал Аарон, и глаза его заблестели от слез, – но не могу законным образом связать мою семью с твоей. – После долгой тяжелой паузы он добавил: – Знаю, ты не виновата, но факты остаются фактами, и если я не порву с тобой, дядя представит свои возражения моей семье. Долорес так расстроилась, что даже не разозлилась, лишь кивнула и попросила жениха уйти. Об истинной причине разрыва помолвки она никогда и никому (кроме Брента) не рассказывала, и вот теперь, два года спустя, обнаружила, что все еще любит Аарона. – Так к кому же? – повторил вопрос Джон Лоуренс, явно чувствовавший себя неуютно в ожидании ответа. – Аарон нашел другую женщину. Она работала секретаршей на одном из его предприятий. – Обычно Долорес ничего от отца не скрывала, но в этот раз не смогла сказать, что именно он был причиной самого большого разочарования в ее жизни. Глава семейства облегченно вздохнул. – Понимаю, это больно, но уж лучше так, чем узнать после свадьбы. Муж нужен такой, который будет абсолютно тебе верен. Муж, для которого твоя улыбка – самое важное, что есть на свете. – Глаза его вспыхнули, и он еще крепче сжал руку дочери. Танцовщица покачала взад-вперед ногами. – Спасибо. – Давай-ка спустимся и станцуем вальс. – Джон Лоуренс поднялся со стула. – Хочу еще немного побыть одна. – Ну уж нет. – Плагфорд-старший наклонился и подхватил дочь на руки. – Танцы и музыка быстро меняют настроение. Комната закружилась, и Долорес неожиданно для себя самой улыбнулась, а когда все остановилось, увидела в дверном проеме Брента. Следом, вытирая платком потный лоб, появился Штукарь. Брент посмотрел на сестру. – Ты как? В порядке? – В порядке. У тебя симпатичный смокинг – в церкви не заметила. – Позаимствовал у Айзека Айзекса. Не мешало бы ему проверять, что он оставляет в карманах. – Брат состроил гримасу. – Спускаемся танцевать вальс, – объявил отец. – Пойду, предупрежу всех, – сказал Штукарь. – Я умею танцевать вальс двумя способами. – Ага, огромными шагами и гигантскими. – Пап, отпусти. Я сама ходить умею. Пол приблизился, подошвы бежевых сапожек опустились на коричневый ковер. Джон Лоуренс согнул руку в локте. Отец и дочь вышли из комнаты, прошли по коридору второго этажа, повернули к лестнице, на которой Стиви трижды – в семь, восемь и двенадцать лет – ломал правую руку, пересекли отделанную дубом столовую, где висели портрет матери троих детей (написанный в 1875 году) и картина с изображением плантации во Флориде, миновали выложенную бирюзовой плиткой кухню и оказались на веранде – там молодожены и гости продолжали праздновать заключенный на небесах брак. Свежий воздух, веселые голоса и музыка, доносившаяся из распустившегося цветка фонографа, взбодрили Долорес. – Стиви! – крикнул Штукарь. – Что? – откликнулся девятнадцатилетний юнец с багровыми от вина губами. – Поставь вальс! – Какой? – «Волны несут нас домой»! Стиви убрал иголку с воскового цилиндра, и музыку как будто высосало из воздуха. Танцующие остановились, с недовольным видом посматривая на младшего из Плагфордов. – Дождись, пока песня закончится, – упрекнул брата Брент. Молодой человек вернул иголку на ту же бороздку, и музыка зазвучала снова, будто очнувшись от сна. После нескольких неуверенных шагов танцующие освоились и задвигались в прежнем ритме. Оператор фонографа поднял стакан с вином и выпил. Вместе с Долорес Джон Лоуренс направился к восточной веранде, где стояли новобрачные и вели разговор с пожилой парой из Вайоминга. Скромное небесно-голубое платье не подчеркивало, но и не прятало фигуру Иветты, ставшую по-настоящему женственной в последние годы; ее светлые, искусно уложенные волосы выглядели так, словно их окунули в жидкий солнечный свет, лицо сияло радостью. Сэмюэль С. Апфилд был в молочно-белом с отливом смокинге, глаза мерцали золотом. |