Онлайн книга «Унесённые временем»
|
Этот лжекупец за все свои преступления и в самом деле заслуживал примерного наказания, а может даже и смертной казни, но… Возможно, всё дело было в слишком уж быстром вынесении смертного приговора и почти мгновенном его приведении в исполнение. Так нельзя было поступать, а вдруг Санька соврала, возвела на человека напраслину… Никто даже разбираться не стал! Повесить и всё! — Винюсь, слуги царские! — ещё пронзительнее завизжал возница, когда его уже подтащили под верёвку и накинули на шею петлю. — Слово и дело! Слово и дело государево! — А ну стой! — крикнул предводитель и, чуть тронув коня, подъехал к месту казни вплотную. — Говори! — Не сын он мне! — затравленно выкрикнул возница, грязной спутанной бородой указывая в сторону Саньки. — И не парнишка это вовсе! Девка переодетая! Ведьма! Из-за неё все мои беды, она и меня давеча околдовала! Сжечь её надобно, проклятую! — Девка?! Обернувшись, предводитель внимательно посмотрел на Саньку. — А ведь и впрямь девка! — хохотнул он. — Ишь, ты, ловкачка! — Сжечь её, ведьму! — всё ещё на что-то надеясь, вновь выкрикнул возница. — Позвольте, Ваша милость, мне самому… И захрипел, не договорив, ибо в это самое время сразу два воина дружно потянули за верёвку. — Ну, как?! — вопросительно крикнул один из них. — Тянуть, что ли? — Тяни! — равнодушно бросил предводитель, даже не глядя в ту сторону. Дальнейшего Санька уже не видела, не хотела видеть. Крепко зажмурившись, она ещё и низко наклонила голову. И сидела так до тех самых пор, пока что-то твёрдое и холодное не коснулось её подбородка, приподняло его вверх. Невольно открыв глаза, Санька увидела совсем близко от своего лица лицо предводителя: совсем ещё молодое, холёное и по-своему, очень даже привлекательное. Густые белокурые волосы, выбивавшиеся из-под шлема, вместе с усами и небольшой аккуратной бородкой красиво его обрамляли. Вот только глаза у предводителя были, не то, чтобы злыми, но какими-то холодными, что ли… Пустые, равнодушно-скучающие глаза человека привыкшего убивать и уже уставшего каждодневно этим заниматься. — Ну?! — лениво проговорил предводитель, рукой в железной перчатке ещё выше задирая Санькин подбородок. — Будешь говорить? — Буду! — испуганно прошептала Санька и даже сама почувствовала, как дрожит и срывается её голос. — Зовут как? — Санькой! — всё так же испуганно прошептала Санька и тут же поправилась: — Александрой, то есть… — Ладно, поверим! — сказал предводитель, отпуская Санькин подбородок. Но когда она, пользуясь этим, попыталась вновь опустить голову, крикнул, не сердито, но повелительно: — Голову не опускать! На меня смотреть! Испуганная Санька постаралась вскинуть голову как можно выше. — Вот так оно лучше! — уже более миролюбиво проговорил предводитель. Потом помолчал немного и добавил: — Лазутчица? Из стана Болотникова? — Нет! — Санька отчаянно замотала головой, стараясь при этом не смотреть в сторону дуба, с нижней ветви которого свисало почти до земли страшное неподвижное тело. — Просто странница! А переоделась и волосы себе остригла, потому что боялась! Время такое… — Страшное время! — неожиданно мягко и даже участливо согласился с Санькой предводитель. — А люди, они сейчас пострашнее зверей лютых! Он замолчал, думая о чём-то своём, и Санька тоже молчала, испуганно на него уставившись. Но мыслей у неё в голове не было никаких. Пустая была голова, совершенно пустая. — Холопка беглая? — неожиданно строго спросил предводитель, и, когда Санька отрицательно замотала головой, ещё более неожиданно с ней согласился. — Верю, не похожа ты на холопку! Одежка на тебе дюже дивная. Дочь купеческая? На этот раз Санька кивнула, решив со всем соглашаться. — Понятно… — проговорил предводитель. — Родители живы? Али убиты оба? — Убиты! — вновь подтвердила Санька. Потом помолчала немного и добавила: — Оба… — Этот их порешил? — указал предводитель на дерево с повешенным. Саньке хотелось и на этот раз с ним согласиться, но тут она вовремя вспомнила, что предводитель позавчера видел её с Феофаном. — Нет! — мотнула она головой. — Раньше, на той неделе ещё… Болотниковцы внезапно налетели… Последние слова она проговорила с явным усилием, ибо ещё не совсем избавилась от исторических своих иллюзий о хороших повстанцах и плохих ратниках Шуйского. — Понятно! — вновь повторил предводитель. — Ну, а тут, в бричке, как оказалась? На этот вопрос можно было, наконец-таки, ответить без вранья, вернее, почти без вранья, и Санька, глотая слёзы, принялась рассказывать, как повстречала она Феофана, как шли они вместе, а потом решили подъехать на случайно подвернувшейся бричке. А ещё потом возница принялся хвастаться тем, что порешил, мол, купца с купчихой, а когда Феофана это возмутило, выхватил пистолет и в упор выстрелил в монаха… — Вот же ирод! — возмущённо воскликнул один из всадников. — Монаха порешил! Не зря мы его, татя, вздёрнули! Остальные воины одобрительно зашумели, но разом умолкли, повинуясь повелительному жесту предводителя. — С девкой что делать будем? — проговорил он задумчиво. — Может, и впрямь сжечь её, как полагаете? Санька так и обмерла, услышав эти слова. С надеждой взглянула на предводителя: может, пошутил? Но красивое лицо предводителя было совершенно непроницаемым. — Ну, что смотришь? — спросил он, скривив губы в недоброй какой-то усмешке. — Ежели по одежде твоей судить, то ты — ведьма и есть! — Нет! — отчаянно замотала головой Санька. — Я не ведьма! — А почему тогда этот душегуб так тебя обозвал? — выкликнул вдруг один из всадников. — Под петлёй, перед смертью, перед судом Божьим… там люди обычно правду бают! И вновь все как один воины зашумели, но на этот раз как-то вразнобой… — Сжечь её, ведьму, и дело с концом! — зычно крикнул один из воинов, широкоплечий, с густой окладистой бородой. — Или вздёрнуть рядом с дружком! Но его сразу же перебили. — Да погоди ты, Пахом! Тут разобраться надо! — Да чего разбираться! — не унимался бородач. — Ишь, вырядилась, нехристь, православным мужам во искушение! И тут Санька неожиданно вспомнила о крестике на шее. — Я тоже православная! — отчаянно закричала она, вытаскивая крестик и махая им из стороны в сторону. — Вот и крест на мне! Странно, но, увидев в дрожащей Санькиной руке этот маленький золочёный крестик, воины как-то разом умолкли. И все дружно посмотрели на предводителя. А Саньке внезапно вспомнилось, как долго мать уговаривала её совершить обряд крещения, как долго Санька не соглашалось на этот, как она тогда выразилась, «полностью средневековый пережиток». И вот теперь, кажется, этот маленький золочённый крестик из большой беды смог её вызволить. |