Онлайн книга «Варяг. Княжий посол»
|
Натуральным образом пробив дорогу в буреломе, обережники выбрались из густого ельника и спустились в русло небольшого ручейка, как раз по ширине саней. Ехали вдоль него они до самого вечера, пока не выбрались на лед более крупной реки. С рассветом Данила узнал ставшую родной Десну. Воислав послал самых быстрых на лыжах Шибриду и Клека в Бродов, который тоже оказался не так уж далеко. Вскоре оттуда приехали двое гридней и сани с целым тиуном. Представитель закона выглядел измученным, он постоянно вытирал тряпкой пот с отъевшихся щек и лба, не помогало, даже бобровая шапка выглядела намокшей. – Едемте, – тоном должника, которого разбудили среди ночи и потребовали отдать проценты, сказал тиун, и караван направился теперь вверх по Десне. По предложению Воислава на ночь глядя решили не сообщать «радостную новость» уже бывшим хозяевам имения, а заночевать на реке, а вперед послать гонца из гридней, чтобы предупредил и рассказал все как есть. – А почему моего-то? – буркнул тиун. – Ну ты же сам понимаешь, – ласково сказал Воислав, и глашатай князя согласился. А с первыми лучами солнца большой караван последовал за гонцом. Совсем скоро Данила увидел то, о чем ему рассказывал Скорохват, высокий холм, на нем частокол, пологий берег с вмерзшим в лед небольшим причалом. У кромки льда их уже встречали. Простые крестьяне, человек тридцать, и пяток более солидных мужей в хороших дубленках и с оружием на поясе. Самый старший из них и вытянулся лицом, выпучив глаза, когда увидел, кто приехал на его бывшую землю. – Да что ж это делается, – гаркнул он, так что вороны с елей повзлетали, – вы кому землю отдаете, ему землю отдаете? – Не ори, Деян, на то княжья воля, тебе земля от его руки пожалована, вот он ее и забирает. А за службу отдаст в другом месте. По весне, – устало посулил тиун. – Я против князя не иду, а ты знаешь, кто это? На нем кровь гридня, а князь знает, да его… – Князь знает, вот знак от него, – тиун показал бересту с оттиснутым на ней трезубцем. – Так что норов свой умерь. – Коль так, значит, князя обманули, я все так не спущу… – снова заорал Деян. – Не испытывай мое терпение, боярин, собирай свою челядь, скот и пшел прочь с моей земли, пока я тебя сам не вышвырнул, – процедил сквозь зубы обычно спокойный Воислав. – Это еще кто кого вышвырнет, – таким же злым шепотом ответил Деян. Воислав и братья-варяги очень похоже ухмыльнулись, их длани легли на рукояти мечей. – Дядька, позволь, – ломким, но сильным голосом заорал паренек рядом. – Не смей… – Уйми своего племяша, Деян, пока он не пошел вслед за твоим братом, – тихо посулил Воислав. – Ах ты… – Не смей, Гаврош!!! – повторил Деян и рванул за полушубок паренька, отчего тот распахнулся и стали видны толстая серебряная гривна и атласная рубаха. – Думаешь, один раз в Дикое Поле сходил, уже богатырь? – и зашептал что-то на ухо своему родственнику. Тот глядел волком на варягов, пока его наставляли, а потом дернул плечом и ушел за частокол. – Мы уйдем, – напоследок сообщил Деян, но в его словах чувствовалась недосказанность. Больше никто из них с ватагой ни словом не перекинулся. Тиун выглядел расстроенным, возможно, он надеялся на поединок, в таких случаях обычно тиуну делали подарки обе стороны. Через некоторое время из-за частокола на холм высыпал десяток баб и холопов, кто-то из них тянул за собой скотину, кто-то нес клети с курицами и кроликами или просто тюки, все это погрузили на уже заготовленные телеги, сами люди расселись и укатили не прощаясь. А холопы остались. Все это время обережники стояли поодаль, делая вид, что они вообще тут ни при чем. Когда бывшие хозяева скрылись за поворотом, Данила услышал слова Радмилы, сказанные мужу: – Зря ты их не убил. – Надеюсь, так будет проще, – ответил батька и подошел к крестьянам, все так же стоящим поодаль. – Здравствуй, Морошь, – обратился он к самому старому из них с длинной седой бородой. – Здрав будь, боярин, – тот снял шапку и низко поклонился, вслед за ним так же поступили и остальные. – Ну как же жилось при новом хозяине? – По Правде и по ряду, как иначе-то, – грустно ответил староста. – Ничего, со мной полегче будет. – Мы-то надеемся. – Ступайте, за этот день и за следующий я с вас подати спрашивать не буду. Крестьяне опять сняли шапки, поклонились и поспешили удалиться. – Что, жена, пойдем, хоромы я тебе покажу, ватага, айда за мной, сегодня пировать будем, – посулил Воислав и уверенной походкой пошел вверх по холму. * * * Деян мог свернуть на ниву, где у него была готова пашня под озимые и стоял сруб, который мог вместить на время весь его род. Но он велел ехать в город, где, по его словам, все было дорого и жили одни бездари да куркули. Правда, там у него имелось подворье, и немаленькое. По приезде боярин велел запалить лучины, принести бочонок меда и выгнал прочь всех, кроме своих ближников и племянника. – Ну что делать будем, от милости князя, Дыба? – обратился он к смуглому густобровому мужу, носившему кольцо в ухе. – Убить их всех надо, батька, пока не обустроились и не укрепились. – А, умный какой, видал, какое у них оружие? – У троих только. – Одного такого на десятерых таких хватит… Дыба смущенно замолчал. – Значит, надо много народа собрать, – сделал вывод боярин и воздел палец к закопченному потолку, победоносно ухмыльнувшись. – Нас здесь пятеро, четверых я еще из причала позову. Барадай? – Я из деревни могу десяток охотников. – Смерды, ну да пригодятся лучниками. – Дядька, а как же, ну как князь прознает, – подал голос Гаврош. – Да плевать князь хотел, если татя какого-то, который на его людей руку поднял, убьют. А посадник, ему только пиво дуть и на коне красоваться, да девкам под подол лазить… Сам думаешь, что нам делать? – Я бы мог… – Кроме того, что ты выйдешь на поединок и умрешь, как отец твой! – Деян грохнул кружку о стол. – Я думаю, лучников нужно побольше набрать, – отведя взгляд, пробубнил Гаврош. – Это правильно говоришь. – Можно на капище послать, к детям сварожьим, Воислав мало того, что варяг, так еще христианин, они нашей задумке обрадуются! – предложил Барадай и отчаянно зачесал редкую бороду, разгоняя вшей. – Тю, я слышал, этих самых сварожьих детей варяги побили прошлым летом, осмелятся ли, – сказал один из ближников. |