Онлайн книга «Карнавал насмерть»
|
– Нет. Ален Делон ведь уже старенький. И французского я не знаю… – Попробуй, – посоветовала бабушка. Дед нахмурился над своим подстаканником, сердито звякнул ложечкой. – Чего ты? – удивилась внучка. Дед не ответил, только плечом сердито дернул. Бабушка ловко перевела разговор на другую тему. Таня в тот же день нашла французскую службу знакомств. Французы оказались не такими уж ветреными и вполне образованными. Многие из них были готовы переписываться на английском. А некто Пьер Дюваль прислал письмо, написанное латинскими буквами, но на вполне приличном русском: «Изучаю язык в университете… Читаю на русском… Хотел переписываться, чтобы не забывать живой язык… В обмен могу научить французскому». – Деловое письмо. Хорошее, – прокомментировала бабушка. – Да на кой мне французский? Там времена еще сложней, чем в английском! – фыркнула Таня. Но Пьеру она все-таки написала, рассказала о себе и о своей семье. Сдобрила письмо изрядной порцией русского сленга. Пусть французик помучается… Пьер тут же ответил. Рассказал, что живет под Парижем, в собственном доме. Учится в университете, на факультете классической филологии. Родители работают в другом городе. В постскриптуме Пьер просил объяснить, что означает слово «клевый» и имеет ли оно отношение к ловле рыбы. За ужином Таня показала письмо бабушке с дедом. – Веселый парень, хороший, – прокомментировала бабуля. – Лягушатник, – пробурчал под нос дед. И твердо выдержал гневный бабушкин взгляд. Таня с Пьером стали переписываться. Обменялись фотографиями. Пьер оказался блондином с карими глазами и веснушками. – Симпатяга, – оценила бабушка. – Свистун! Мало им Кутузов жару задал, – буркнул дед. Таня не выдержала: – Дедуль! Ты же был во Франции. Сам рассказывал – там вино хорошее. И люди не то что у нас – веселые, все время шутят… Разве плохо? Чего ты на Пьера взъелся? – Да ладно тебе, Танечка! Дед тоже просто шутит, – раздельно и строго сказала бабушка. Заочное знакомство продолжалось. Пьер уже не ограничивался электронными письмами. Дважды в неделю он звонил по телефону и каждый раз очаровательно спрашивал, есть ли у Тани время «немного совершенствовать его русский». Он рассказывал ей про выставку авангардистов в частной галерее на Монмартре, и про Елисейские Поля, где даже в два часа ночи автомобильные пробки, и про маленькое кафе, где за чашечкой кофе он читает Достоевского и Бунина… Таня радовалась его звонкам и болтала с Пьером до тех пор, пока бабушка не делала ей страшные глаза и не шептала: «Хватит тебе француза разорять!» Через несколько месяцев после знакомства Пьер прислал ценную бандероль. В ней содержались изящные кофейные чашки, заботливо спрятанные в гнездышки из пенопласта, и приглашение во Францию. В список приглашенных, заверенный двумя печатями, были включены трое: Таня, бабушка и дед. Отчего-то Таня не стала рассказывать о бандероли за ужином. Они быстро попили чаю, дед хмурился, куксился, жаловался на давление, рано ушел спать. В окно рвался свежий весенний вечер, только что расцвели яблони. Пахло юной зеленью и морем. Таня с бабушкой пошли прогуляться на набережную. Чайки страдали бессонницей, галдели, пикировали, охотились за рассеянными рыбками. Тане отчего-то было тревожно. Сбиваясь и волнуясь, она рассказала бабушке о приглашении. Добавила робко: – Мне бы так хотелось поехать… Только страшно. Я чувствую, что он, Пьер, хороший… Но кто знает… Бабушка задумчиво смотрела на весеннее море. Произнесла с улыбкой: – Молодец Пьер. Заботливый. Приглашение на троих прислал… Таню осенило: – Может, все вместе и поедем? – Дед не захочет, – твердо сказала бабушка. – А вот я – могла бы. – Ты? И на самолете полетишь? – И полечу! – отважно отвечала бабуля. Вопреки Таниным опасениям, дед не рассердился из-за того, что они едут во Францию. Только как-то стих, приумолк, перестал шумно распекать Таню за то, что в ее комнате опять «речной бардак». (Дед всегда ратовал за «морской», то есть идеальный, порядок.) Кажется, ему не хотелось отпускать их, и бабушка даже собиралась сдать свой билет и остаться… Но дед решительно сказал: – Глупости, езжай. Не отпускать же девочку одну! И Таня с бабушкой улетели в Париж, к симпатичному веснушчатому Пьеру. …Они сразу узнали его, только увидев в аэропорту. Потому что Пьер, единственный из встречающих, стоял с солидным букетом роз. Он робко клюнул Таню в щечку и с достоинством поцеловал руку бабушке. – Поехали? Дед очень вас ждет, взялся сам готовить луковый суп… – Дед? – Да… Я живу вместе со своим – как это вы говорите? Дедулей… Пьер раньше не говорил Тане, что живет с дедом. Наверно, к слову не пришлось. Что ж – тем лучше. И у бабушки кавалер будет! Пьер усадил их в крошечный «Пежо-206» и, не заезжая в Париж, повез в городок со сложным названием Анган-ле-Бен. «Как у вас говорят – дыра. Только три ресторана. Зато тихо и не криминально». Городок оказался таким намытым, словно улицы только что натерли морским песком. А дом – старым, ухоженным, многокомнатным. Дед Пьера, сухопарый Жак, ждал их у ворот. Таня едва взглянула на старика, как сразу почувствовала: чертовски богат, может быть, даже богаче, чем директор пароходства, где она служит. Впрочем, богатый Жак едва взглянул на Таню и обратил все внимание на бабушку. Взял ее под руку: – Пойдемте, я покажу вашу комнату… Таня с удовольствием отметила, что французский дед – сутулый и хромает. А бабушка рядом с ним – как девочка, стройная и хрупкая. Пьер и дед Жак оказались, на Танин взгляд, «совсем не иностранцами». Общаться с ними было проще, чем с иными парнями из Южнороссийска. Оба прекрасно говорили по-русски, не по-западному много читали, были хорошо образованны и пытались рассказывать анекдоты про Чапаева и Анку-пулеметчицу. Обед пролетел даже, казалось, веселей, чем родные южнороссийские чаепития. На закате Таня и Пьер вышли в сад, который бабушка сразу же по приезде нарекла «носовым платочком» – настолько он оказался крошечным. Еще за обедом Таня рассказывала Пьеру о советских «шести сотках». И сейчас они отправились промерять участок шагами. Вышло, что бедняга Пьер живет вдвое хуже нашенского типового дачника: ютится на несчастных трех соточках. – Скромное счастье респектабельного француза! – фыркнула Таня. – Зато по утрам нам приносят молоко и багеты… ну, длинные батоны, – защищался Пьер. – Нам тоже приносят, – вдохновенно фантазировала Таня. – Молоко, правда, пакетное, но хлеб зато вкусней вашего. |