Онлайн книга «Карнавал насмерть»
|
В конце концов, это почти правда. Какая разница, что продукты в дом доставляет не разносчик, а дед! – Посидим в беседке? – предложил Пьер. Тане не очень хотелось сидеть на жесткой беседочной лавке. – Может, лучше на траве? Пьер удивился: – На траве? Мы же зазелю… зазюлюню… в общем, испачкаем одежду! – Зато мягко. И романтично! – возразила Таня. Пьер вздохнул и покорно уселся чистыми джинсами в густую траву. Они сидели рядом и наблюдали, как осторожно наползают сумерки, крадут день и солнце. Говорить не хотелось. Вдруг Пьер прошептал: – Смотри! На пороге дома показались Танина бабушка и дед Жак. Они тоже смотрели вверх, на побежденное солнце. – Раньше дед никогда не выходил после обеда! – удивленно сказал Пьер. – Говорил, что становится сыро… Таня только плечами пожала. Почему-то она не удивилась тому, что французский дед нарушил свои незыблемые традиции ради русской бабушки. Бабушка и сейчас хоть куда, сведет с ума хоть француза, хоть немца. – Идут сюда! – сообщил Пьер. И горячо зашептал: – Слушай, давай останемся. Они нас все равно не заметят, трава высокая. А дед на ухо туговат… – Подслушивать нехорошо, – осуждающе протянула Таня, хотя, впрочем, тоже не собиралась выходить из засады. Пьеров дед осторожно придерживал Танину бабушку под локоток. «Ишь, рыцарь хренов… Куда только сутулость подевалась», – быстро подумала Таня. Ей на мгновение стало остро жалко своего деда, оставшегося дома. Он сейчас один, стоит на балконе, смотрит на море, вдыхает запахи солярки и соли, ждет… – Может, у наших ребят все сложится? – услышала Таня слова бабушки. Пьер пунцово, заметно даже в сумерках, покраснел… – Возможно, и у нас с тобой – также? – ответил французский дед. Его голос звучал взволнованно, он с трудом подбирал русские слова, хотя за обедом говорил почти свободно. – Оставь это, Жак, – жестко сказала бабушка. «Ой, они уже на «ты»!» – удивилась Таня. И обрадовалась бабулиной резкости. Обрадовалась за родного, новороссийского деда. Бабушка никогда его не бросит. Даже ради богатого подлизы Жака. А Пьеров дед не отставал: – Мы имеем право… Мы можем. Давай закончим жизнь так, как нравится. Пожалуйста, останься. Пожалуйста. Пьер подался вперед – глаза выпучены, рот приоткрыт: настоящий лягушонок. Тане показалось, что сейчас он выскочит из их убежища, подбежит к деду и крикнет: «Ну, старина, ты даешь!» – Жак, я не останусь, – твердо сказала бабушка. И мечтательно улыбнулась: – А помнишь, как мы с тобой ушли в горы?.. Каким свежим был воздух, как дрожали на ветру паутинки? И ты собирал одуванчики, а я плела из них венки… «Горы? Одуванчики?» – Таня повертела головой, отгоняя наваждение. – Они оба сошли с ума! У нас тут нет гор! – горячо прошептал Пьер. Таня молчала. Она лихорадочно думала. Когда? Когда ее бабушка могла встречаться с дедом Пьера? Во время войны? Исключено, ей тогда было лет десять. После? Но когда, где? Так вот почему бабуля решила поехать вместе с Таней во Францию! Но постойте: она ведь не знала, что Пьер живет с дедом. Или – делала вид, что не знала?! Пьер, кажется, начал догадываться. А Таня в ужасе подумала: «А вдруг мы с ним – родственники?» Но она тут же вспомнила фотографию, сделанную на последней рыбалке. Таня с дедом стоят у руля катера с гордым именем «Альбатрос», и у обоих развеваются на ветру волосы, и они так похожи – глазами, овалами лиц, улыбками, что все называют ее «дедовой внучкой». Нет, никаких мексиканских страстей о потерянном дедуле-богаче, к счастью, не предвидится. Но почему все-таки бабушка ей ничего не сказала?! …Сумерки стремительно наступали. Уже не разобрать лиц бабушки и деда, только смытые контуры и взволнованные слова. – А помнишь, ты подарил мне платок? Батистовый, с кружевом? – Бабушка негромко смеется. – У меня раньше никогда не было таких красивых вещей… Вот он, смотри. Совсем старенький стал, рассыпается… Звук поцелуя. Не страстного, не киношного. Просто губы нежно, слегка касаются губ. – Останься, пожалуйста, – звучит в ночных сумерках старый мужской голос… * * * Таня с бабушкой возвращались домой рейсом «Эйр Франс». Летели первым классом. Бабушка достала из сумочки неиспользованные аэрофлотовские билеты, озабоченно спросила Таню: – Как сделать, чтобы наш дед не узнал, что они нас послали первым классом? Таня вырвала из российских билетов листки с надписью «Париж – Москва», разорвала их на мелкие кусочки. – Выброси в окно, – посоветовала бабушка. Таня засмеялась: – Бабуль, мы же не в поезде… Здесь окно не откроешь. Самолет поднимался все выше над Францией – аккуратной, стройной, выбритой, чистой… Черепичные крыши превращались в размытые красные пятна. – Спасибо тебе, – вдруг улыбнулась бабушка. – За что? – удивилась Таня. – За Францию… За то, что взяла меня с собой… Подумать только, Жак объездил весь мир, а я… А я первый раз добралась до заграницы… Бабушка вздохнула. Она выглядела усталой, но такой одухотворенно-красивой, что рядом с ней меркли даже расфуфыренные стюардессы, обслуживающие салон первого класса. – Жак, какой он морщинистый… – вздохнула бабушка. – Неужели я такая же старая?.. Таня начала успокаивать бабулю, но та накрыла ее руку своей мягкой ладонью, призывая к молчанию. Бабушка сказала так тихо, что ее голос еле пробился через рев самолетных турбин: – Танечка… Я очень давно знаю Жака Дюваля. Таня мучительно покраснела и призналась: – Я в курсе… Мы подслушивали. Прятались за беседкой. Бабушка с достоинством кивнула: – Я видела. Это только у Жака зрение слабовато… Так вот. Мы познакомились с ним в пятьдесят седьмом году. В Москве тогда был молодежный фестиваль, полно иностранцев… Одна делегация добралась и до нас, до Южнороссийска. Французы приехали в пароходство, перенимать опыт. Мы познакомились с Жаком… – Знаю, на пирсе! – брякнула Таня. – Правильно. На пирсе, как и с твоим дедом, – улыбнулась бабушка. – Саня тогда ушел в рейс, твоего папу отправили в станицу, на молоко… Я скучала и опять стала ходить на пирс, смотрела на море… Жак стоял в самом конце, удил рыбу. Представляешь – темнота, канализация рядом, а он ловит! Причем на «самодур». С пирса – и на «самодур», представляешь? Таня не удержалась, фыркнула. Вот «чайник»! На «самодур» и с моторки не всегда поймаешь – не то что с пирса. Впрочем, что взять с этих французов! В их Анган-ле-Бене моря нет. |