Онлайн книга «Иррационариум. Толкование нереальности»
Почти равнодушно сказала. – Эх, сынок, – Георгий подался вперёд, так, что чуть носом своим мясистым Дмитрию в лицо не упёрся. – Есть польза и вред. Для того законы писаны, чтобы пользы было больше, а за вред наказывать. А есть добро и зло. – А разница? – Добро – это то, что от любви сделано. Только не от любви к себе. А зло – от ненависти. Посмотри на неё – ты её ненавидишь? Зла хочешь? «А ты мне тут на жалость не дави», – чуть не слетело, чуть не сорвалось. Но не сорвалось, потому что вдруг всплыло в памяти усталое лицо Симоненкова и его же, Дмитрия, слова, гулко, как в пещере: «…хорошими делами прославиться нельзя. Может, они кого и на хорошее сподвигли, только кто об этом узнает»… Схватился за голову. Сварганить паспорт – дело плёвое. Ребята не такие вещи проворачивают. Так почему? Почему? – Почему? – Что, Димитрий? – Почему они спрашивают «кто мы»? Почему помогли ей? – А кто – мы? Разве они делают? Не мы ли?! – голос священника загремел. – Не наши ли пороки и добродетели – эти двое? Не думал так?! Капитан медленно провёл ладонями по лицу. Будто липкое что-то стряхнул. Серо-зелёные глаза ждали приговора. – Только имя вам, Женя, придётся подобрать другое. Сверкнули глаза. – А мне никогда это дурацкое имя не нравилось. Как у мальчика. Хочу быть Надеждой! – Станете Надеждой. И волосы русые это хорошо. Станете брюнеткой. – Готова! – Второй вопрос: как вы относитесь к котам? – Я обожаю котов. – Тогда поживёте пока у меня. Если кот разрешит. Квартира однокомнатная, но я стану спать на кухне. Аргумент: у меня как раз искать и не подумают. Отец Георгий пошёл к иконам в углу и принялся творить молитву. Эпилог
– Димка! Да Димка же! Хватит дымить, когда уже бросишь? Тащи салат на стол! Надя Белозёрова стремительно влетела на кухню, бесцеремонно выдернула папиросу у мужа из зубов. – Пошли, отец Георгий говорит – по телеку что-то интересное! Год назад они расписались. Уже тогда фарфоровая худышка превратилась в ослепительную красавицу. Придуманная Дмитрием «легенда» отработала своё без сучка и задоринки. Праздник, на котором уместно быть только троим. Он, Надя, и их крёстный отец – Георгий. И, конечно, Тимур, куда ж без него. Кот уже залёг в засаде под столом, в предвкушении добычи. А на экране новый, молодой генсек уверенно и воодушевлённо вещал сперва о приоритетном развитии машиностроения, потом о товарах народного потребления, а далее совсем уж невозможное – «перестройка», «гласность», «застойные явления»… Глаза у Нади разгорались, а Дмитрий… Дмитрий снова был в знойном лете восемьдесят третьего. Близнецы были там. Нет, не в восемьдесят третьем, и не в телевизоре, а в Кремлёвском зале… или рядом. – Они там, – шепнул, наклонясь, Георгию. – Я знаю. – Там. И в больших силах. В «захвате» сам Генсек. – Что теперь будет? – спросил Дмитрий громче, чем надо. Жена услышала. – Теперь всё изменится! Ты слышал? Слышал это? Видел этого человека? Вот увидишь, не пройдёт и двух-трёх лет, и мы будем в Москве! Всех наших выпустят, и мы такое устроим! Такое! «И тебя я тоже потеряю», – понял он. Надя уйдёт в свою стихию, начнёт снова менять мир к лучшему, а он… ему-то всё это глубоко до лампочки. Вот он мир – был, есть и будет. И ни в какую Москву он не поедет. Его место здесь. Он не хочет ничего менять. Он не хочет меняться. Он такой, какой есть. Почему? Почему так? «Знаю твои дела; ты ни холоден, ни горяч; о, если бы ты был холоден или горяч! Но как ты теплохладен, а не горяч и не холоден, то изблюю тебя из уст Моих»… – Теперь ты понял, – одними губами произнёс Георгий. – Мужчины, о чём вы? Всё прекрасно! Я маму хочу повидать… она ничего обо мне столько лет не знает. «Знает», – подумал Дмитрий. Об этом капитан в своё время позаботился. – Что теперь будет? – повторил он. – Не провидец я, – вздохнул Георгий. – Ладно, оно хоть и не положено… Достал из портфеля книгу. «Библия» – понял Дмитрий. – Открой не глядя, ткни пальцем в строку, а я прочитаю. – Суеверия, – фыркнула Надежда. Дмитрий зажмурился и сделал, как велено. Георгий принял книгу, вгляделся и чужим, далёким голосом прочёл: – «Третий Ангел вострубил, и упала с неба большая звезда, горящая подобно светильнику, и пала на третью часть рек и на источники вод. Имя сей звезде „полынь“; и третья часть вод сделалась полынью, и многие из людей умерли от вод, потому что они стали горьки». Где-то в необъятной запредельности вздрогнули и ржаво сдвинулись с места чаши вселенских весов. Дмитрий Лукин. Леночка сдаёт экзамен, или Персональный отбор
(финансовая повесть с автомобильной динамикой и специальными эффектами) Предыстория. Спонсор в печали
Дядюшка Доу Джонс [1] по-прежнему добр ко мне. Садюга! Его родственники в других странах и на других площадках придерживаются той же линии. Семейные интересы превыше всего! И тут уж ничего не поделать. Эти парни умеют ненавидеть. Не успокоятся, пока не сотрут жертву в порошок и не развеют по миру. Любят они тоже неистово. Уже который год отвязаться не могу. Но я не обижаюсь, пусть… если им так нравится… Я почти смирился. В конце концов, надо уметь проигрывать. Пора вылезти из этой песочницы и подыскать себе новое развлечение. Хватит, наигрался уже. Больше не хочу. Я бы давно перестал биться головой о стену в поисках заведомо провальных решений и призрачных возможностей, если бы не персонал. Моя гордость, моя слабость, мое ноу-хау и, в общем-то, просто хорошие люди. Выбрасывать на произвол судьбы или дарить чужим компаниям такие кадры – это предательство. К тому же обидное. Вложить столько сил и времени в каждого топ-менеджера, в каждого трейдера, в каждую девчонку-оператора на приеме платежей, слепить из них идеальную команду, а потом отойти в сторонку и наблюдать, как твое детище накрывается медным тазом?! Жаль, но, похоже, ничего другого не остается. Проклятый Доу Джонс меня достал!!! Я больше не могу выносить его доброту. |