Книга Детский остров. В куриной шкуре. Предсказатель прошлого. Последние драконы, страница 156 – Кир Булычев

И тут Кора сообразила, кого он ей напоминает: конечно же, драконокормильца. Словно они братья. Спросить об этом? Успеет.

Профессор повел Кору по длинному коридору.

— Куда мы направляемся? — спросила Кора.

— Ко мне в кабинет, — сообщил профессор. — Вы немного передохнете, мои девушки принесут нам прохладительные напитки.

— Простите, но мне хотелось бы понять, что же у вас произошло.

— Просто неосмотрительность. Глупейшая беспечность. Уборщица, представляете, ночная уборщица увидела миску с этим самым… с кормом для драконов. И решила, что это помои. Вот и вылила в канализацию! Какая жалость. Мы уже начали предварительные исследования. Должен сказать, что уже имею полное право написать докладную записку президенту о недопустимом воровстве в Загоне для драконов. Вы можете представить, что в образце пищи, который вы нам представили, вообще не оказалось мяса, если не считать полностью обглоданных костей? Вы мне не верите?

— Верю. А где сейчас эта ночная уборщица?

— Да, кстати, где эта ночная уборщица? — грозно крикнул профессор.

— Где ночная уборщица? — прокатилось по коридорам, перелетая с этажа на этаж, забираясь в подвалы, превращаясь в переспросы, в недоумения, в повторы: «Где ночная уборщица?..»

— Она уволилась, — сообщила наконец одна из полногрудых ассистенток.

— Ой, я виноват! — Профессор Ромиодор даже схватился за сердце. — Конечно же, это моя вина. Я не сдержался и глубоко оскорбил эту достойную, но туповатую женщину. Она плакала, уходя от нас? — обратился профессор к другой ассистентке.

— Не знаю, — пискнула та. — Я не видела.

— Она горько рыдала, — ответила первая ассистентка. — Она говорила, что за десять лет не совершила ни одной ошибки, не допустила ни одного непослушания, и вот — такое отношение! Простите, господин профессор, но так и было!

— Да, моя вина! Или, как говорили некогда древние римляне: «Меа кульпа!» Я правильно цитирую ваших предков?

Так хотелось сказать Коре: «Вы уничтожили единственную улику и затем убрали свидетельницу».

Но Кора сказала иначе:

— Я попрошу дать мне адрес вашей ночной уборщицы.

— Ну зачем же, зачем? Она ничего не знает!

— Ничего не знает! — вторили ассистентки.

— Вы не вернете это пойло, — сказал профессор. — В котором, вернее всего, ничего не было.

— Я бы хотела увидеть эту женщину.

— Давайте сделаем иначе, — сказал профессор. — Давайте позвоним в Загон драконов. Там драконокормильцем трудится мой двоюродный брат. Может, вы встречали его — магистр Аполидор?

— Да, я имею счастье его знать.

Вот откуда это сходство! И никто из этого не делает тайны. Впрочем, какая здесь может быть тайна?

— Аполидор добудет для нас настоящего драконьего пойла.

— И все же я хотела бы увидеть ночную уборщицу, — тупо повторила Кора.

— Ну что ж, упрямство свойственно женщинам, — осуждающе сказал профессор. — Мы постараемся это для вас устроить. Марианна, найди номер телефона той несчастной женщины. Валентина, соедини меня с Загоном драконов, вызови к телефону магистра Аполидора.

Аспирантки, взвизгнув от усердия, умчались выполнять приказы.

Профессор открыл дверь в небольшую, спартански обставленную, но очень чистую комнату.

— Это мой кабинет. Здесь мы с вами подождем результатов нашего расследования. Заходите, заходите, не думайте, что я на вас обижен, хотя вы, конечно же, нарушили всю работу моего института, сорвали нам творческий день. Одного этого достаточно для того, чтобы выслать вас с нашей планеты. И у меня, признаюсь вам честно, есть такие возможности.

«Ой, ой, ой, — сказала себе Кора. — Глазки у нас преобразились — они уже не такие веселые и добрые, как у вашего кузена, и щечки подобрались, и губки поджались. У вас есть характер, господин профессор, и я вам сильно мешаю».

— А чем вы тут занимаетесь? — спросила Кора, глядя на профессора во все глаза. Взгляд был женский, сверкающий и немного томный. Пред ним не могли устоять даже великие аскеты и женоненавистники. А профессор к таковым не относился. Так что он чуть-чуть обмяк и если не подобрел, то, по крайней мере, потерял запал злобы.

— Мы работаем… когда нам не мешают… дамы! — Это уже было отступление.

— Я тоже работаю, — нежно произнесла Кора. — Я специально прилетела сюда, чтобы провести работу, которая оказалась не по плечу вашим бравым мужчинам.

— Один — ноль в вашу пользу, — усмехнулся профессор. — Мы здесь занимаемся генетически-биологическим конструированием. Вы слышали о таком на Земле?

— Слышала и видела результаты, — сказала Кора. — Но не предполагала, что на вашей планете может быть такой институт.

— Ну, и институтом нас назвать трудно, — сказал профессор. — Так, лаборатория. Сам я учился в Галактическом центре, Кембридже, Кавендише и других ведущих научных центрах Галактики. Оборудование у нас тоже привозное… Ведь живем мы в древней, но бедной и экономически отсталой стране. Нам очень мешают демократы. Все время хотят реформ, что расшатывает нашу и без того подорванную экономику.

— Чем подорванную?

— Ах, это долгий разговор! Вы не представляете, какой у нас народ! Никто не хочет работать! Три недели не можем найти ночную уборщицу! Кто будет работать в обстановке секретности за жалкие двести сорок?

Кора хотела пропустить мимо ушей оговорку о ночной уборщице, но профессор сам спохватился.

— Вы думаете, я имею в виду ту самую ночную уборщицу? Нет, я имею в виду уборщицу в третьем корпусе, вон в том, понимаете?

— Понимаю.

— Вот мы и морочим головы начальству, то есть стараемся помочь народному хозяйству. Кое в чем… Ну и что?

Последние слова относились к вошедшей ассистентке.

— Ваш кузен на проводе, господин профессор, — сказала она.

— Ну вот, сейчас ваши проблемы будут решены, — произнес профессор. — Слушаю! Это ты, Аполидор? Аполидор, дорогой, тебя беспокоит твой кузен Ромиодор. Ну и как дела? Как Мелочка? Здорова? Я из института. Да погоди ты, не перебивай. У меня сидит дама Кора Орват. Знаешь такую? Вот и она тебя знает. Передать привет? Обязательно передам. Госпожа Кора очень нами недовольна. И за дело, да, за дело. Представляешь, эта идиотка ночная уборщица приняла ваше пойло за пойло! — Профессор отсмеялся своей шутке и продолжал: — Да, вылила в канализацию. Нет, не бойся, я надеюсь, что в канализации это рассосется.

Кора насторожилась. Это была вторая оговорка, и если первая могла быть сознательной, чтобы подразнить Кору, то эта была вызвана вопросом Аполидора. И вопрос мог звучать примерно так: «А ты не боишься, что зараза вырвется на свободу?» А профессор считает, что в канализации это рассосется.