Онлайн книга «Нездешние»
|
– Вы что творите? – негромко спрашивает она. – Встаньте, – приказывает Мона, снова направляя оружие на миссис Бенджамин. – И отойдите от него. Миссис Бенджамин прожигает ее взглядом. Радио все еще пытается работать: один динамик висит на радужном пучке проводков, и «Сыновья пионеров», заикаясь и захлебываясь, заканчивают песню. – Леди, – предупреждает Мона, – второй раз я не промахнусь. Миссис Бенджамин медленно выпрямляется и отступает от Парсона. Сверкнув глазами, спрашивает Мону: – Вы что здесь делаете? – Спрошу о том же у вас. Старуха фыркает: – Пришла по личному делу. – И я тоже. – И ваша беседа привела вот к этому? – язвительно интересуется миссис Бенджамин. – Сомневаюсь. – Чтоб мне провалиться, если знаю, отчего это с ним. Кажется, это заявление несколько тревожит женщину. – О чем он с вами говорил? – Вы не в своем уме, если вообразили, что я вам скажу. – Это почему же? – оскорбляется миссис Бенджамин. – Ну, прежде всего, вы сейчас… – Мона мнется, ей не хочется произносить вслух нелепое слово «швырнули», – вы на меня напали. – Я не напала, дорогуша, – возражает миссис Бенджамин с хладнокровием, неестественным для человека, смотрящего в ствол пистолета. – Я просто отодвинула вас на безопасное расстояние. – Да-да, – подтверждает Мона. – Со скоростью сорок миль в час. Черт меня побери, если понимаю, каким образом. Но хуже того… – Что хуже? – Вы со мной что-то сделали, – тихо говорит Мона. – С моей головой. – С головой? – сообразив, о чем она, миссис Бенджамин восторженно хохочет. – Вы о зеркалах, милочка? – Да, – подтверждает Мона, – и ни хрена смешного не вижу. – Да ведь в зеркалах ничего такого нет, – объясняет старуха. – Во всяком случае, в тех зеркалах. Они вас в самом деле так напугали? Зеркала – это просто… вроде проверки. Вы ее прошли. Разве вы не рады, дорогая? – Нет, – твердо заявляет Мона. – Они со мной что-то сделали. Я уверена. С тех пор… с тех пор я вижу всякое, чего не желаю видеть. Веселье стекает с лица миссис Бенджамин. В желтом свете лампочки видна каждая морщинка и блеск глаз, слишком глубоко утонувших в глазницах. Мона не в первый раз задумывается, сколько же лет этой старухе. – Вы видите то, что есть, – говорит та. – Есть на самом деле. И зеркала тут ни при чем, Мона Брайт. Сдается мне, изменение, позволившее вам видеть то, что вы видите, произошло намного, намного раньше. Мона опускает пистолет – совсем чуть-чуть. – Что вы за люди такие? – тихо спрашивает она. Миссис Бенджамин улыбается, тихо хихикает. Во рту у нее розовые курганы десен, увенчанные крошками грязно-бурых зубов. Она обрывает смешок, но продолжает улыбаться. – Что с ним случилось? – спрашивает она. – Рассказывайте. Сейчас же. – Мы просто разговаривали. – О чем? – О разной чепухе. Сама не знаю. История… – История? Он рассказывал или вы? – Он. Рассказал какую-то сказку про птицу, унесшую своих детей… – Что? – вскидывается миссис Бенджамин. – Детей? Мона не без удовольствия видит, что старуха растеряна не меньше нее. – Он рассказал, как птица уносила своих птенцов в безопасное место. – Мона сама чувствует, как нелепо это звучит. – А потом вдруг… его прихватило. Миссис Бенджамин ворочает сказанное в голове. Тихо ахает и тянет: – О-о… – затем с горестным вздохом оборачивается к Парсону, качает головой. – О, теперь понятно. Ты хотел ей рассказать, – обращается она к старику. – Но это не для рассказов, старый. – Вы о чем? – Есть вещи, которые нам обсуждать не дозволено, милая, – объясняет миссис Бенджамин. – Он мне так и сказал. Миллион раз повторил, чтоб его. – Ну вот. Он попытался обойти правила. Но эти правила не обойдешь. Он поплатился. Мона окончательно опускает пистолет. – Это с ним из-за… сказки? Ей не верится – трудно представить, что старик, как на высоковольтное ограждение, напоролся на какую-то ментальную преграду. Миссис Парсон склоняется над Парсоном, поднимает его на руки и направляется к кушетке. – Прочь, – бросает она Моне, и та отодвигается, только потом заметив, что миссис Бенджамин как будто вовсе не тяготит вес взрослого мужчины. Она смотрит, как старуха кладет Парсона на диван. – Что с ним будет? – Не знаю, – отвечает миссис Бенджамин. – Никогда не видела, чтобы кто-то пытался рассказать о не предназначенном для обсуждения. Есть правила, понимаете ли. – Не понимаю. Он умрет? Миссис Бенджамин хохочет. – Ох, какая же вы душечка! Приглядевшись к Моне, она становится серьезной. – Чего я не понимаю, это с какой стати он вам рассказывал такие вещи? Это не для вас, дорогуша. Нам это очень вредно. Мы чувствительны к подобным вещам, понимаете? – Совершенно не понимаю, о чем речь, – возражает Мона. – И ни черта не понимаю, на что он намекал. Для меня это полная бессмыслица. Миссис Бенджамин долго вглядывается в лицо Моны. – Он хотел, чтобы вы что-то сделали, да? Он вам доверился. Не представляю, с какой стати, но поверил. У него имелись… м-м… намерения. Очень возможно, он даже знал, что с ним случится. Старуха снова смотрит на Парсона, лежащего без чувств, с разинутым ртом. – А вы знаете, милая, – рассеянно продолжает она, – что я могла бы вас убить? Оторвать голову или выпотрошить голыми руками. Это, знаете ли, дозволено. Вы нездешняя. – Я бы вас свалила, не подпустив, – говорит Мона, медленно пятясь. – Хм… – тянет миссис Бенджамин. – Нет. Сомнительно. Весьма сомнительно. Однако, – хмуро добавляет она, – я не буду. Он что-то затевал. Он что-то знал. Возможно, что-то, неизвестное мне. Парсон всегда был большим мастером насчет узнавать всякое. Так что я вас не трону. Пока. – Она снова подхватывает Парсона на руки. Тот, похоже, для нее легче перышка. Старуха направляется к открытой двери. – Куда вы его несете? – спрашивает Мона. – К себе домой, там безопаснее, – через плечо бросает миссис Бенджамин. – Почему там безопаснее, чем здесь? – Потому что там буду я, глупышка, – отвечает миссис Бенджамин. – Впрочем, может быть, нигде уже не безопасно. На вашем месте – я не вы, но будь я вами – я бы не совалась наружу в эту ночь. Понимаю, у вас могут быть важные дела, но, уверяю, они подождут до утра. Как знать, что там, за дверями, кроме нас. Даже я не знаю. |