Онлайн книга «Взгляд сквозь пальцы»
|
– Ольгадреивна, я че хотел спросить… Мать с отцом хотят со мной жить, а свой дом сдавать. Вы как скажити? – Не надо, Коля. Живите отдельно, вы с Яной сами по себе, они сами по себе. – А люди что скажут? – А люди все равно что-нибудь скажут. Пусть себе говорят, что хотят. Вы умный человек, делайте по-своему, кому что не нравится – не ваши проблемы. Коля польщенно засопел и отказал родителям наотрез, не объясняя причин. И не пожалел об этом. Все это промелькнуло у меня в голове, прежде чем я услышала собственный голос: – Здравствуйте, Коля. Да вот, искала, где памятную доску заказать, и загляделась, уж очень красиво сделано. Коля расплылся в улыбке. – Это старого Христо работа, к нему даже из этой, как ее… Армении едут. Лучше него никто здесь не сделает. – А как к нему попасть? – Да пойдемти, он в сторожке был, можить, еще не ушел… Вот вы мне скажити, Ольгадреивна, а Янка здорового родить сможет? Или только с припадками? Он шел рядом, приноравливаясь к моему шагу, кивая в особенно значимых для него местах моей лекции об эпилепсии вообще и у беременных в частности. Я рассказывала, думала, что сама поймала себя в ловушку, – и осознавала, что на ловца и зверь бежит. Христо обнаружился в старом пляжном шезлонге перед хибарой, сложенной из ракушечника если не до революции, то до войны точно. Рядом на врытой в землю скамье лежали нарды. Похоже, он играл сам с собой – по крайней мере, заслышав шаги, выбросил кубики из кулака на доску и оглянулся на нас с Колей. Он походил на старого сатира, который для шутки вырядился в камуфляжные шорты, сетчатую майку и замызганную фуражку-капитанку. Сатир, конечно, мог отрастить такие толстенные полуседые усы и кустистые брови. И икры у него тоже были бы покрыты такой же густой шерстью, как у Христо. Вот только здоровенный золотой крест с «гимнастом» на цепи чуть тоньше моего мизинца сатир вряд ли бы нацепил. А больше всего походил он на Папу Сатыроса. Именно таким я его всегда представляла. – Где ходишь, Коля? Я уже уходить собрался, думал, завтра доиграем. – Заказ есть, Христо. – А что надо-то? – Мемориальную доску, – почему-то сипло сказала я и прокашлялась. – Только чтобы успеть до конца месяца. И установить на место. – Куда установить? – На Каменном берегу, на склоне. – Хозяин – барин… А надпись какая? – Могу прямо сейчас написать. – Ну, сейчас так сейчас… Коля, дай что-нибудь. Коля принес из хибарки потрепанную двенадцатилистовую тетрадку, выдрал из нее двойной листок и подал мне вместе с огрызком карандаша. Пока я корябала им по бумаге, Христо о чем-то тихо переговаривался с Колей. Когда протянула ему листок, старик выудил из кармана шортов очки, криво насадил их на нос и стал читать, собрав толстые губы трубкой. – Вот, значит, как, – резюмировал он, закончив чтение. – А что еще будет? Рисунки какие? Материал какой? – Там сыро и ветер, так что камень попрочнее, какой – сами знаете. Лучше красный. Рисунки на ваш вкус. Я вашу работу видела, мастеру грех указывать. Старик остро глянул на меня сквозь очки. – Вы из какой конторы? – Я сама от себя. – Дело, конечно, не мое, но зачем оно вам надо? – Обещание дала, – сказала я, начиная злиться. – Экс-вото, значит? Я с трудом скрыла удивление. Ай да дед! – Можно и так сказать. Сколько это будет стоить? Старик назвал сумму, и мне стало нехорошо. Месяц работать на полторы ставки, не пить, не есть… Но я пообещала. – Идет. – Половину вперед. – С собой нет, могу на днях занести. – Ольгадреивна, я заплачу, а потом рассчитаемся, – сказал рыцарственный Коля. – Хорошо, Коля, спасибо вам. – Тогда завтра начну. – А камень какой будет? – Как сказали, красный гранит. У меня как раз подходящий кусок остался – помнишь, Коля, от Овсепянов. Коля прикрыл глаза, вспоминая, и закивал. – Не беспокойтесь, Ольгадреивна, первый сорт! Они такой склеп отгрохали, ни у кого такого нет! Христо, где они камень-то заказывали? – В Карелии. А откуда вы все это узнали? Я местный, кое-что слышал про это, а вы вроде нездешняя? – В Интернете нашла. – У меня внуков из-за компьютера не выгонишь, но они все в игры играют. А сам я с этом делом не дружу. – Хотите, распечатаю, принесу. – Через Колю передадите. Ну ладно, пойду. Телефончик-то дайте. Мы обменялись телефонами, и Христо ушел – грузный, коротконогий, мощный. Я украдкой глянула ему вслед сквозь пальцы: человек. Что за каменотес, который знает, что такое ex-voto [3]? Коля проводил меня до ворот, и я отправилась домой, размышляя, откуда у человека с ай-кью меньше семидесяти баллов и начальным образованием такая воспитанность. Уж не от родителей, конечно. Коля не только «сделал», но и воспитал себя сам. Яне очень повезло. Хоть бы ребенок родился здоровым… Надо будет поговорить с гинекологами. В витрине газетного киоска на остановке обнаружилась городская малотиражка. Кроме броского заголовка на первой полосе «Перестрелка в парке: девяностые возвращаются?», ничего не разглядеть. Сердце зачастило, и я купила дешевый журнал, «Известия» и «ну, еще вот это». Мой голос прозвучал так делано-безразлично, что самой было противно слышать. Но сонная киоскерша, казалось, ничего не заподозрила. Газету я просмотрела в автобусе. Протокольное интервью с начальником РОВД, иллюстрированное фотографией необъятного полковника, снятого на фоне стены с портретом президента. Общественному порядку в городе ничего не угрожает… Оперативно-розыскные мероприятия проводятся в полном объеме… К расследованию будут привлечены лучшие силы… Оперативно-следственная группа работает… Неужели это все из-за меня? Я брела по раскаленной улице и чувствовала, как давят меня усталость и отчаяние. «Не могу больше», – твердила я про себя кому-то, кто слышит все, знает все и не желает ничего изменить – или не может? Я больше не хочу убивать, чтобы не быть убитой. Я никогда не стремилась к этому – хотела лечить своих больных, любить мужа и растить детей. И все, ты слышишь? За что это мне? Это свыше человеческих сил… Но ведь я и не человек. И не оборотень. Переходная форма… В звенящей от жары и утомления голове всплыли давно знакомые строчки: ритмичный гул, из которого сгустились слова: |