Онлайн книга «Взгляд сквозь пальцы»
|
Прадед не дал погубить семью ни голоду, ни Гражданской войне. Неужели почти сто лет спустя я не сделаю для этого все, что только возможно? Вернитесь на землю, доктор. Посчитайте лучше стоимость того, что лежит в ящике для постельного белья под кроватью. И прикиньте, во что обойдется аренда сейфовой ячейки… Никогда не любила ходить на вскрытия, но идти надо. Я толкнула массивную дверь, покрытую облупившейся краской непонятного цвета, и оказалась в Валеркином царстве. Или в царстве Ее, чьей рабыней стала несчастная Прохоровна? Валерка сидел в кабинете и заполнял какую-то документацию, щелкая калькулятором. Увидел меня, кивнул и помахал рукой в направлении потертого кресла в углу, не отрываясь от своих таблиц. Я села и дисциплинированно скрестила щиколотки, чтобы штанины не поехали вверх и не открыли пробивающуюся рыжую шерстку. Она вылезает все быстрее и быстрее. Пора переходить с льняных брюк на джинсы с носками и кроссовками, пусть не по правилам хорошего тона носить их на работу… – Все! – с облегчением выдохнул Валерка. – Наконец сошлось, третий раз переделываю. Кто это все придумал, все эти формы, не твои пациенты? – Обижаешь, начальник! Это враги рода врачебного придумывают, – сказала я искренне, вспоминая все отчеты, которые приходилось заполнять год за годом. – Ты что хотела-то? – Узнать. Кравченко ночью умер в реанимации. Ты уже вскрыл? – Еще утром. – И что там? Я его смотрела перед смертью. – Сепсис. Давно такого не видел. Печень на ладони не удерживается, течет между пальцев. На чем он сидел? – Лаборатория скажет. Стимуляторы какие-то. Может быть, «винт», может, что-то новенькое. Пытливая мысль не дремлет. – Угу. Чаю выпьешь? – Наливай. Могу за пирожками сходить. – Не надо, у меня печенье есть. И вообще, поговорить надо. Дело есть. Я насторожилась. Опять его дядька допился до чертей? Сказал бы уж сразу. Чай заварился, и я стала прихлебывать пахнущий ароматизаторами кипяток, заедая его овсяным печеньем. Валерка пил чай и посматривал на меня поверх края тяжелой керамической чашки. Этот взгляд нравился мне все меньше и меньше. – Валер, слушай, что ты на меня смотришь как на бомжа-подснежника? У меня что, помада потекла или прыщ на носу вскочил? – Нет, что ты. Просто… извини, у тебя все в порядке? Ты что-то резко похудела. – Нет, не все, – сказала я с раздражением. – Я обследуюсь. – Если нужно, могу устроить консультацию. Одногруппник в диспансере работает. Толковый, с высшей категорией. – Каком диспансере? Кожно-венерическом? – Нет, в онко. Оля, ну что ты язвишь, в самом деле. Ты же знаешь, все лечится, только захватить надо вовремя. Ты сколько потеряла? Килограммов пять? – Четыре семьсот, – автоматически сказала я, сразу рассердившись на себя за эти слова. – Ну сама же видишь. Так дать телефон? – Давай. Пока он записывал телефон на ярком стикере, я молча злилась на себя. Ладно, умирать собирайся, а рожь сей… Информация лишней не бывает, телефон хорошего врача и рекомендация на дороге не валяются. Валерка протянул яркий листочек, и я сунула его в карман. – Спасибо. Это и было дело? – Нет, дело еще впереди. – Он понизил голос: – Нашелся юрист, дорогой, но этих денег стоит. – Ты все о том же? – Да. О доме. Я тогда бабкину квартиру продал. Жить есть где, но, сама понимаешь… – Понимаю. И что от меня требуется? – Подписать договор, чтобы он мог работать. Мне осталось совсем немного. У кораблика еще две мачты. Девчонки будут моими наследницами, и у них появится хоть какой-то шанс. – Давай подпишу. Я прочла договор – ничего особенного, стандартный – и подписала там, где стояла галочка. – Доверенность надо? – Пока нет. Если понадобится, он скажет. Что изменилось в Валеркином лице? Глаза дернулись во внутренний контроль – что он хотел скрыть? Подозрения? Я знаю свой диагноз – носительство оборотня. Надо будет внести в МКБ-10 – если успею… – Хорошо, Валер, спасибо. Держи меня в курсе дела. – Договорились. Наше дело правое, враг будет разбит, победа будет за нами! – Пока мы едины, мы непобедимы! Я отсалютовала Валерке сжатым кулаком и вышла в коридор с чувством непонятного облегчения. И тут меня перехватила Прохоровна: – Ты-то мне и нужна, лиса. Разговор есть. – Добрый день, Анна Прохоровна. А о чем? – Я тебе помогла? – Да. – Вот и ты мне помоги. – Она понизила голос. – Амнистия мне выходит. Мне стало холодно, по спине побежали мурашки. – Сама сказала, – почти шептала Прохоровна, – найди себе замену, говорит, и вали… – Куда? – спросила я и сразу осознала глупость вопроса. Старуха молча ткнула корявым указательным пальцем вниз – в выщербленный плиточный пол. – Сменщик мне нужен. Кто сюда пойдет на Нее работать? Только кто из твоих божевильных. – Из моих – кого? – На голову больных! Ты всех своих знаешь, есть подходящий кто? Я лихорадочно перебирала в памяти кандидатов. Юрков в стационаре… Зельдин на спецухе [5]… Ермолаева уехала к родне в Курск, может, еще вернется, но когда? – Вот так, навскидку – пока никого. Может, кто новенький появится. – Смотри, на тебя вся надежда. – Может, на кладбище кто найдется? Из алкашей-могильщиков, а? – А что, и такого можно. Молодец, головастая. Я вот не смекнула. Но ты все равно поищи, глядишь, кто и найдется. – Допустим, найдется. А дальше что? – Пришли сюда, я тут сама разберусь. Да не шугайся ты, без его согласия ничего с ним не будет. Я вот тоже в свое время согласилась. Ну, ищи, а то Она ждать не будет, непривычная. У Ей все по ее должно идти… Прохоровна резко оборвала разговор и заковыляла прочь по обшарпанному коридору. А я бросилась к двери, словно за мной гналась сама Она, здешняя хозяйка, госпожа и повелительница. Прохоровна оказалась везучей. Подходящий кандидат объявился через пару дней. Полная дама бальзаковского возраста, с ярким макияжем и копной пергидрольных волос трещала как канарейка, часто-часто моргая и поправляя на груди ажурный золотой кулон величиной с кофейное блюдце. Мне оставалось только кивать и вставлять реплики в ключевых местах. |