Книга Безмолвный пациент, страница 50 – Алекс Михаэлидес

Я рассказала ему, что произошло. О мужчине, который следит за нашим домом, о том, как я видела его преследующим меня в парке, – все это. Но он молчал. С его лица не сходила противная улыбочка. Доктор смотрел на меня, как на любопытное насекомое. Скорее всего, они с Габриэлем приятели, но как можно общаться с таким типом, как доктор Уэст?! Габриэль очень теплый, а этот – полная противоположность. Странно говорить такое о враче, но в нем совсем не чувствуется доброты.

Когда я завершила рассказ, доктор Уэст молчал целую вечность. Повисшую в комнате тишину нарушало лишь брехание собаки на первом этаже. Я невольно стала вслушиваться в интонации гавканья и уже начала впадать в некое подобие транса. И тут доктор Уэст наконец-то соизволил заговорить.

– Мы снова там же, Алисия. Верно? – начал он.

Я недоуменно подняла глаза.

– Снова там же? – переспросила, не совсем понимая, о чем речь.

– Ну конечно.

– Понимаю, вы считаете, что я все выдумала. Но я не выдумывала. Я видела его на самом деле.

– Именно это вы и утверждали в прошлый раз. Вы помните нашу прошлую беседу? Помните, что случилось?

Я не ответила. Ну уж нет, доктор Уэст, я не намерена плясать под вашу дудку! Я сидела молча и смотрела на него, словно непокорный ребенок на родителя. Впрочем, доктор и не ждал ответа. Он напомнил, что после смерти отца у меня случился жуткий нервный срыв и развились приступы паранойи. Я жаловалась, что за мной кто-то следит, ходит по пятам, шпионит.

– И вот сейчас опять, то же самое, – доктор Уэст грустно покачал головой.

– Нет, не то же самое. Тогда мне только казалось так; на самом деле я никого не видела. А сейчас я действительно его видела, конкретного человека!

– И кого же вы видели?

– Я уже говорила. Мужчину.

– Опишите его.

– Не могу, – после недолгой паузы призналась я.

– Почему?

– Я толком не разглядела. Он был слишком далеко.

– Понятно.

– И к тому же он всегда в темных очках и низко надвинутой кепке.

– Что неудивительно. Сейчас жара, и многие носят солнечные очки и кепки. Все они тоже маскируются?

– Ясно, к чему вы клоните! – Я начинала выходить из себя.

– И к чему же?

– Хотите, чтобы я поверила, будто у меня очередное душевное расстройство. Как после смерти папы.

– Полагаете, с вами происходит именно это?

– Нет! В тот раз я была больна. А сейчас – нет. Я в полном порядке, если не считать того, что за мной следят, а вы считаете это бредом.

Кивнув, доктор Уэст быстро черкнул что-то у себя в блокноте.

– Придется выписать вам таблетки. В качестве профилактической меры. Мы же не хотим, чтобы все зашло слишком далеко, верно?

– Не буду я принимать таблетки! – Я яростно затрясла головой.

– Так… Отказываясь от лечения, важно понимать последствия своего выбора.

– Какие еще последствия? Вы мне угрожаете?

– Я здесь ни при чем. Речь о вашем муже. Подумайте, через что пришлось пройти Габриэлю в прошлый раз, когда вы болели.

Я живо представила Габриэля, сидящего сейчас в гостиной наедине с лающей собакой.

– Не знаю, – честно призналась я. – Лучше спросите его самого.

– Вы действительно хотите, чтобы он пережил все снова? Надеюсь, вы понимаете, что у каждого человека существует определенный предел возможностей?

– Намекаете, что я могу потерять Габриэля?

От одной лишь мысли о расставании мне сделалось нехорошо. Случись такое, я просто не переживу этого. Я сделаю все что угодно, лишь бы не потерять Габриэля. Если надо – прикинусь сумасшедшей, хотя на самом деле с моей психикой все в порядке.

И я сдалась. Я согласилась быть «честной» с доктором Уэстом и без утайки рассказывать обо всех своих чувствах и мыслях. А также признаться, если начну слышать голоса. Я пообещала принимать таблетки и через две недели явиться на контрольный прием.

Доктор Уэст с довольным видом заявил, что теперь мы можем пойти вниз и присоединиться к Габриэлю. Спускаясь по лестнице позади доктора Уэста, я представляла, как толкаю его в спину и мерзкий тип катится вниз. Жаль, что я этого не сделала.

Пока мы ехали домой, я заметила, что Габриэль приободрился – постоянно поглядывал на меня с водительского сиденья и весело улыбался.

– Молодчина, Алисия! Я горжусь тобой! В тот раз прорвались, прорвемся и в этот!

Я лишь молча кивала. Все это чушь собачья! Никуда мы не прорвемся! «Прорываться» мне придется в одиночку. Увы… Я сильно пожалела, что вообще стала рассказывать о своих подозрениях. Завтра же сообщу Барби, что мне все почудилось и, мол, тема закрыта. Она, конечно, не обрадуется. Еще бы! Такая сенсация наклевывалась, а тут на тебе… Ничего, главное – вести себя естественно, и скоро Барби обо всем забудет. Мне нужно успокоить Габриэля. Буду вести себя, как будто все хорошо, как было прежде. Я устрою грандиозное представление. Нельзя ни на секунду терять над собой контроль!

Мы заехали в аптеку, и Габриэль приобрел таблетки, выписанные доктором Уэстом. Добравшись до дома, мы сразу же пошли на кухню.

– Пей, – сказал Габриэль, протягивая на ладони пару желтых таблеток и стакан воды.

– Я не ребенок, могу и сама принимать лекарство, – заметила я.

– Знаю. Просто хочу быть уверен, что ты действительно лечишься, а не выбрасываешь таблетки в мусорное ведро.

– Да выпью я твои таблетки.

– Вот и выпей, – не отставал Габриэль.

Он убедился, что я положила таблетки в рот и запила водой.

– Умница. – Поцеловал меня в щеку и вышел из кухни.

Как только муж удалился, я выплюнула их в раковину и аккуратно смыла в сток. Я не собираюсь травить себя таблетками. Препараты, которые выписывал доктор Уэст в прошлый раз, чуть не свели меня с ума, и больше я рисковать не хочу. Сейчас не время превращаться в овощ – нельзя терять бдительность!

17 августа

Я начала прятать свой дневник. Одна из половиц в гостевой спальне прилегает неплотно, и я устроила там тайник. Почему? Да потому, что я слишком откровенно пишу в дневнике и теперь оставлять его где попало небезопасно. Перед глазами постоянно возникает картина: Габриэль случайно замечает дневник, сначала борется с искушением открыть его, в итоге не выдерживает и начинает читать. Если муж узнает, что я не принимаю лекарство, то воспримет это как предательство и страшно огорчится. И как мне потом смотреть ему в глаза? Слава богу, я могу изливать душу в дневнике. Только это и помогает не сойти с ума. Мне больше не с кем делиться переживаниями. Я никому не могу доверять.