Онлайн книга «Тень предков»
|
– Святославушка, ладо мое, проснись! Проснись же скорее! Святослав мигом отскочил в сторону, на развороте обнажив длинный клинок. Уже многие годы никто не мог подкрасться к нему. Ратная дорога не прошла для него бесследно. Из изнеженного цивилизацией человека он превратился в настоящую машину для убийства. Многие пытались убить его, но всякий раз для них это плохо заканчивалось. Святослав взглянул на девушку, что обратилась к нему, нарушив покой князя, и обомлел. – Аленка! Как же ты? Любимая! Святослав опустил меч, и слезы сами прыснули из глаз. Давно он не плакал. – Аленушка, откуда ты? Ведь ты же умерла, я сам похоронил тебя, любимая. Девушка печально улыбнулась голубыми глазами, смахнула золотистую прядь с лица. – Проснись, Святославушка. Это сон, враг над тобой. Проснись! Святослав, не открывая глаз, резко выбросил нож из рукава и вонзил его во что-то мягкое и податливое. Клинок вошел в горло хазарина, как в масло, и застрял в черепе. Кровь из артерии брызнула на Романова, залив густой пеленой лицо. Святослав откатился в сторону и обтер лицо рукавом. Заговорщик мешком рухнул на помятое седло. Святослав выдернул нож из горла и огляделся по сторонам. Воины спали, а в стороне под деревом возился клубок тел. Заговорщик с кинжалом навалился на Машега, пытаясь заколоть воина, но хазарин перехватил его руку. Святослав, недолго думая, бросился к врагу и приставил клинок к горлу. Живой он будет полезен больше, чем мертвый. Почувствовав сталь у горла, Аргуф сник и прекратил бороться, ослабив хватку. Машег отвел руку и скинул врага с себя. Вот тут-то Святослав и сплоховал, не успел отвести клинок, и лезвие на полпальца прочертило горло предателя. Здорово! А такие планы были на этого «языка». Ну и с какими претензиями теперь идти к сводному брату? Как из него серебро выбивать? Спасибо тебе, Машег! Благородный хазарин посмотрел на Святослава, потом на корчащегося от боли предателя и, высунув засопожник, окончил жизнь некогда славного Аргуфа. – Он все равно не жилец, ты вскрыл ему горло, – объяснил хазарин. – Если бы ты не скакал, как горный козел, узнали бы, зачем нас хотели убить, – язвительно парировал Святослав. – Если бы ты не спас мне жизнь, я хорошенько бы выпорол тебя, чтобы научить обращаться со старшими. – О, прости, – не унимался Романов, – я задел твои благородные чувства. Но вот неудача, ты у меня в долгу, так что никто никого пороть не будет. А вот его не помешало бы. Святослав пнул сапог мертвого хазарина. Машег улыбнулся одними губами. – Не забывай, я тоже спас тебе жизнь, так что мы в расчёте. А насчет его ты прав. Шалом тоже был с ним? Машег указал на тело второго предателя. – Нет, я его от нечего делать прирезал. Конечно, да, не задавай глупых вопросов… И не успел договорить, как получил крепкую оплеуху и упал на землю. – Прежде чем отрастить длинный язык, научись держать удар, а то так и проведешь всю жизнь на земле. Святослав поморщился. Ну, а что на это сказать? Сказать-то, конечно, Романов знал что, да вот постеснялся. – Есть предположения, зачем нас хотели убить наши братья? Святослав поднялся с земли и сплюнул кровь из разбитой губы. – Есть, но ты не поверишь. – А ты попробуй меня убедить. Уверен, у тебя получится, ты же видишь чуть дальше, чем все мы. Тон слов хазарина так и сочился сарказмом. «Да он еще шутит, блин. Нас только что чуть не прирезали свои же. Какие тут могут быть шутки?» Один из хазар поднял голову и посмотрел на мертвые тела своих братьев и лужи крови. А Машег только молча кивнул воину, и тот вновь лег спать. Вот, я бы после увиденного не лег спать, пока не узнал, что произошло. Видимо, Машегу воины доверяют. – Пойдем, присядем, ты умоешься и расскажешь, что знаешь. Святослав с хазарином устроились на поваленном бревне вдали от остальных. Святослав омыл лицо водой и прополоскал рот. – Почему ты не пошел с братом и дядей? – подошел издалека Святослав. – Я же говорил тебе об этом. Я не брошу родную землю и могилы своих предков. Святослав отхлебнул еще воды. Что-нибудь покрепче бы. – А может, было что-то еще? Может, ты не хочешь идти с Олегом и Илайей, потому что они предали моего отца? Машег молча опустил голову. «Та-ак, да он же все знает!» – Ты знал, что они подстроили нападение половцев на моего отца и твоего господина, и ничего не сделал? – Святослав даже встал с бревна. – Прости меня, господин, но я узнал уже слишком поздно, когда все произошло, и ничем не мог ему помочь. Если бы я знал, на что он идет, то пошел бы с ним и погиб за него, как велит мне мой долг. Но я узнал слишком поздно. А потом я не мог мстить за его смерть твоему брату и дяде. Месть – это право кровников, а я служу вашему роду, в том числе и им. Но чем дольше я служил им, тем больше понимал, что они больше не хазары, а предатели и ростовщики. Потому и не пошел с ними. Святослав снова сел на бревно. – Тогда, наверное, ты понял, почему тебя хотели убить. Ты отказался идти с ними, и с тобой остались лучшие воины. Если убить тебя, им незачем будет здесь оставаться. Ничего личного, просто бизнес. И меня по тем же причинам, наследство. Сколько воинов ты можешь собрать? Машег поднял глаза на Романова. – Десятка три, не больше, но я не поведу их против твоего брата, он мой господин. – Я тоже твой господин и не потребую тебя сражаться с воинами Илайи. Я требую, чтобы ты присягнул и служил мне, как законному наследнику моего отца. Машег удивленно раскрыл глаза. – Да, ты не спас моего отца, но можешь спасти меня и наш народ, если пойдешь за мной. Да, я молод, слаб, но я вырасту и даю тебе слово, что о хазарах снова будут петь в степи. Машег теперь по-новому взглянул на Святослава. Подросток, что сбежал от половцев, выкрав чашу из их стана, убил двух матерых воинов ножом, в его глазах уже не был ребенком. Этот ребенок был рожден, чтобы повелевать. – И что ты потребуешь от меня, если я присягну тебе? Святослав молча поднял с земли саблю Машега и вручил ее в руки хазарина. – Все, но ты никогда не будешь сражаться с братьями – хазарами. Решай, либо сейчас, либо никогда. Если ты откажешься, я уйду на рассвете. Машег не раздумывая встал на колено перед подростком и, склонив голову, протянул ему свою саблю. – Клянусь, что мой лук и моя сабля до конца моих дней будут подле тебя. Клянусь до последнего вздоха разить врагов твоих, нести знамя твое, не уронить чести рода. А коли запятнаю себя чем, пусть ты и Господь будут мне судьёй. |