Онлайн книга «Чужая дочь»
|
Когда у них с Тасей в первый раз все случилось, он очень удивился. Невинная девчонка (это он мог удостоверить доподлинно!), а столько в ней любовного жара! Этим жаром она его и приворожила. Душу ему сожгла тем наслаждением, которое он получал от нее в постели. Вроде бы плоть одно – сердце другое, однако в сердце-то ему Тася через плоть пробралась. Ну что ж, всякое бывает… Тася никогда не расспрашивала его о семье, но все и так знали, что товарищ политрук женат, что ребенок у него. И речей о будущем – как после войны у нас сложится? – они с Тасей никогда промеж себя не вели. До этого – «после войны» – надо было еще дожить. Оба по опыту знали: не доживали как раз те, которые строили планы. Судьба ведь любит над мечтами смеяться! Вот и Говоров с Тасей ни о чем не мечтали, жили одним днем. Говоров был уверен, что, когда расстанутся, погрустит немного, ну и забудет Тасю. Ну вот и перевели его в другой полк, вот он и уехал, вот и старался ее забыть. Он там, в спальне, давеча бросил Маргарите, мол, с сорок четвертого года у него никого не было: мол, знай, это я тебе верность хранил. Какого! Не ей он верность хранил, а Тасе. И не то чтобы очень старался – никто не нужен был, кроме нее. Потом узнал, что она погибла. Тяжело это пережил. Думал: хорошо, что не видел ее мертвой! Но сейчас чудилось, что стоит на краю ее могилы и бросает на гроб первую горсть земли. Так и есть… – Земля тебе пухом, Таська, – пробормотал Говоров и поджег правый край снимка. Там, справа, был запечатлен он – влюбленный и счастливый капитан! Фотография начала обугливаться, Тасино лицо дрожало в дыму. Почему он тогда не понимал, насколько сильно любит Тасю? Почему позволил войне их разлучить? Почему она молчала о беременности?! Он бы настоял на том, чтобы ее отправили в тыл. Он бы не допустил этой нелепой гибели! Говоров словно забыл о том, что Тася погибла именно тогда, когда ехала с новорожденной дочкой в тыл… Такова была ее судьба. А быть им вместе, значит, была не судьба! Его судьба – там, за дверью, плачет от обиды и ревности. Его судьба – Маргарита. И ради нее, ради детей – ради Лили, в конце концов, – он должен, должен сжечь этот снимок! Забыть Тасю… Пусть все его прошлое достанется этой горькой ночи. А утром начнется новая… старая жизнь. * * * Маргарита встала невыспавшаяся, злая, да еще и муж уехал в горком ни свет ни заря, оставив ей этакое ни с чем не сравнимое удовольствие: кормить приблудную девчонку завтраком и заботиться о том, чтобы найти ей няньку. Но вот поди объясни людям, с какого неба упала в семью Говоровых эта дочка! Нет, все это было бы смешно, когда бы не было так грустно. Наверное, сотни этих пэпэжэ, походно-полевых жен, этих шлюх фронтовых, возвращаются домой, принося, так сказать, в подоле, вернее, привозя в подоле гимнастерки незаконных детей. Но чтобы с таким приплодом вернулся мужчина! Подполковник! Политрук! Это… это просто непостижимо уму! И надо же, чтобы так повезло именно Маргарите Говоровой! А деваться совершенно некуда. Не разводиться же с мужем. Хватит, нажилась одна! Говорова только отпусти – пиявки-змеи-львицы мигом налетят, даже не поглядят, что у него дочка. И с приплодом к рукам приберут! Значит, и Маргарите надо скрепиться и закрыть на это глаза. Она старалась, правда… Но девчонка и впрямь оказалась просто ненормальная! Скажем, подходит утром Маргарита к столу с двумя тарелками каши: несет детям (детям!!!) завтрак. И видит, что Лилька взяла да и уложила в свою кружку с чаем соленый огурец! Маргарита, конечно, мигом выхватила этот огурец, бросила в миску, к остальным. Лилька вытаращилась на тарелку с кашей с таким удивлением, будто никогда не видела ни тарелок, ни ложек. Они там что, в детдоме, ели руками из общей миски?! Да запросто. Если она ест соленые огурцы с чаем, то всякое могло быть! Тут еще Котька начал капризы разводить: и каша надоела, и горячая она… – Котя, подуй! – велела Маргарита, косясь на девчонку: та налила чай в блюдце и шумно дула на него, так, что брызги разлетались. Ладно, чай можно с клеенки вытереть, а вот если она в кашу так подует, ее противную рожу опять мыть придется. Утром Маргарита ее умывала – плеваться хотелось, до того противно было до этой приблудной дотрагиваться. Еще спасибо, что вчера Егорыч девчонку в ванне искупал, пока Маргарита на работе была, а Говоров в военкомат ходил! Чтобы избавить себя от лишних неприятностей, Маргарита взяла Лилькину тарелку, повозила ложкой, остужая. Сунула ей ложку с кашей. Девчонка отвернулась, а когда Маргарита приткнула ложку поближе к ее рту, сложила свою рожу в страдальческую гримасу. Вот маленькая пакостница! Возись с ней, корми ее, трать время и нервы! А она еще кобенится! Котька наблюдал исподтишка. Темные зеркальные глаза его были непроницаемы. – Мне папа сказал, это моя сестра, – наконец сказал он. Говорить на эту тему у Маргариты не было сил. – Ешь! – буркнула, отворачиваясь. Но сын не унимался: – Она что, у нас будет жить? – Котя, ешь! А то опоздаешь в детский сад. А я на работу! – процедила Маргарита. – А эта? – мотнул он головой в сторону девчонки. А «эта» незаметно схватила еще один соленый огурец и громко им хрупала. Рассол капал в чай. Маргарита стиснула зубы. Ну, Говоров… Он принимает решения!!! Слезы так и подкатились к глазам, но вчера Маргарита уж поняла, что проку от слез не будет. Да и сына пугать не хотелось. В ясли хорошо бы определить, но пока дождешся места – времена тяжелые… Где же взять няньку? Надо будет объявления почитать на домах. А может быть, Евсей Ильич кого-нибудь посоветует? Из своих, из госпитальных. Только… это что же будет?! Нянька поселится в их квартире? Их до войны было трое в двух комнатах, вчера появилась четвертая – приблуда, а теперь, значит, еще и нянька будет тут мешаться и совать во все дела Говоровых свой нос, а потом сплетничать с такими же няньками на улице, выгуливая Лильку?! Одно спасение – если Говорову предложат какую-нибудь руководящую должность и дадут квартиру побольше. А если не предложат? – Мама, а ты чего не ешь? – спросил Котя. Маргарита покачала головой и отправилась к зеркалу – снимать папильотки. Что бы такое сделать с лицом? Ведь сразу видно – всю ночь ревела! На службе Маргарита Говорова должна появиться счастливой победительницей – и никак иначе!.. * * * Огромный портрет товарища Сталина был укреплен на фасаде Ветровского горкома партии. Красивое старинное здание, недавно покрашенное и побеленное, сияло чистотой. Милиционер у входа, взглянув на документы Говорова, сказал, что пропуск его готов и товарищ первый секретарь приказал идти к нему прямиком, не задерживаясь. |