
Онлайн книга «Мар. Червивое сердце»
![]() — И дерзок. — Как вы думаете, королева, в чём обязанность шута? — Смешить? — Нет, обязанность шута — говорить правду. Ведь так бывает порой, что только дурак может говорить её открыто. — Но ты не дурак. — Нет, королева, а правда из уст умного человека вам пригодится больше. Моё тело наконец поднялось с колен. — Но ты не урод, каким положено быть шуту. — Королева, вы просто не видели моё сердце. — Ты не веселишь, ты пугаешь. Разве таким быть должен шут? — А вы? Разве такой должна быть королева? Посмотрите на этих бедняг: вы продержали их в душной зале несколько часов, прежде чем почтили своим вниманием. Кое-кто из них уже описался, а возможно, кто-то и умер, просто не может упасть, настолько здесь тесно. — Замолчи, шут! — Вот вы и признали меня своим шутом, королева. — Я… — О, я рад, что вы признаёте это. Собирайте вокруг себя только сильную свиту — и вы будете блистать. Я знаю, вы можете прогнать меня и даже казнить, а потом взять себе в шуты несчастного уродца. Но это будет означать только одно, дочь Хазера, — что в вашем окружении появится слабое место, брешь, которую однажды пробьют. — Но также мне не стоит приближать того, кто сильнее меня, — усмехнулась королева. — Кто может быть сильнее прошедшего Лабиринт? Королева вздрогнула: — Что ты об этом знаешь? — Ничего, моя госпожа, ведь то, что было в Лабиринте, остаётся там навсегда. — Хорошо сказано, я прикажу внести это в правила. Так что, Шут, по-твоему, я должна делать сейчас с этими людьми? — Королева обвела залу рукой. Стояла абсолютная тишина, все вслушивались в наш разговор. — Отпустите их, — шепнул я королеве на ухо. — Сила не в том, чтобы унизить, сила в том, чтобы полюбить каждого из них, — тогда вы получите ответную любовь. Примите клятву от всех сразу, и дело с концом. — Но кто-то может промолчать… — Кто-то может и соврать. Разрешите мне сыграть, и лжи тут места не будет. — Играй, — кивнула королева. Музыка хлынула чистой, искрящейся на солнце водой водопада. Она словно очищала эту залу от усталости и дурных мыслей. Дэмон играла бесподобно. Мне было далеко до неё, я заслушался, забыв обо всём на свете. О да, я хотел играть так же. — Один мальчик, — начала королева, и голос её окреп и залил всё пространство, переплетаясь с музыкой проклятой лютни, — научил меня тому, как правильно произносить клятву. На мгновение я вдруг поверил, что Стелли вспомнит меня. Если бы я владел своим телом, то бросился бы перед ней на колени. — Сейчас вы все поклянётесь мне, вместе, сразу, и если кто-то солжёт или промолчит, я пойму, я увижу это, потому что клятва не будет иметь веса, магия рассыплется. А главное, это поймёт мой маг. Словно из ниоткуда рядом с королевой появился маг. Я так и не понял, откуда он возник, и был поражён, как и большинство присутствующих. Но Дэмон не прервала игры и лишь слегка улыбнулась моими губами. Маг взглянул на меня, удивлённо приподняв бровь. — Это мой шут, — ответила на немой вопрос королева. — Откуда же ты взялся, шут? И почему твоя музыка так и норовит пробраться в сердце? — Взгляд мага скользил по моей коже, как слизняк. Я ужаснулся: что, если маг сейчас почует Дэмон внутри меня? — А разве не каждый талантливый музыкант старается войти в сердце своего слушателя? — Дэмон была спокойна. — А ты талантливый? — Я гениальный. — Дэмон рассмеялась. — А ты? Маг поджал губы. — Приступим, — сказала королева. — Я жду клятвы. Дэмон оборвала мелодию, и в зале послышался неровный гул голосов. Маг поморщился: — Никуда не годится. — Ещё раз, — жёстко приказала королева. — Когда я махну рукой, все хором произнесите клятву верности, — произнесла Дэмон, обращаясь к толпе. Королева и маг сердито посмотрели на меня. Но Дэмон, положив у ног лютню, прижала руку к груди над моим бедным сердцем и затем вскинула её вверх, словно бросая в толпу что-то, зажатое в кулаке. — Клянёмся! — грянуло единодушно со всех сторон, и слово это стало видимым, ощутимым, оно заискрилось под потолком, подобно северному сиянию. — А ты не так прост, — буркнул маг. — Что ты сделал, Шут? — поинтересовалась королева. — Жесты так же необходимы, как слова, — шепнула ей Дэмон, подбирая лютню. — Хотите руководить толпой — научитесь этому. — Ты больше походишь на советника, чем на шута. — О нет, должность советника слишком опасна — насоветовал не того, и на плаху. А с шута взятки гладки, что стоит слово дурака? — Я подарю тебе шутовской колпак с колокольчиками, — буркнул маг, — чтобы никто не сомневался, кто ты есть на самом деле. И чтобы ты сам не забывал этого никогда. — Только пусть он подходит к цвету моих глаз, — усмехнулась Дэмон. Мне показалось, что маг сейчас зашипит, как разозлившийся кот. На мой взгляд, было не слишком разумно злить его. Королева покинула залу, мы с магом двинулись следом. Мне хотелось найти взглядом Лаки. Когда двери за нами закрылись, королева устало опустила плечи, и я увидел свою Стелли. Как же мне хотелось броситься к ней и рассказать о том, кто я такой. «Она тебе не поверит, — заявила Дэмон, — она тебя давно похоронила». «Нет!!!» «Да, Мир, да. Как бы она ни хотела верить в то, что тебе удалось выжить, она смирилась. Смирилась в тот самый момент, когда услышала твою музыку в Лабиринте. Потеря тебя была для неё самым большим горем — этим и воспользовался Лабиринт, создавая для неё туман отчаяния». «Но почему она решила, что я мёртв?» «Стелли сообщили, что твой дом сгорел, отец погиб, а ты умер на дорогах королевства от голода. Девочка ужасно горевала, что её не было рядом, когда ты в этом нуждался, и она ничем не смогла тебе помочь. Впрочем, она всё равно надеялась, что каким-то чудом тебе удалось выжить. Но когда Стелли услышала твою музыку в Лабиринте, то приняла тебя за призрака. Иначе как бы ты смог оказаться там, ведь в тебе нет королевской крови. Только для призраков все двери раскрыты. И тогда Стелли поверила в твою смерть и смирилась с ней, получив, как она думала, твоё прощение. Именно это и рассеяло туман отчаяния. А дальше королева шла по Лабиринту уже одна, не оглядываясь на то, что подумаешь о ней ты. Простившись с тобой, она простилась со всем лучшим, что было в ней. Это и помогло ей пройти Лабиринт. Если сейчас ты скажешь, что вернулся, для неё будет ударом, что ты видишь её такой, какой она стала». |