Онлайн книга «Ренегат»
Пальцы моментально занемели от холода, и это обстоятельство моего настроения отнюдь не улучшило, но до прямых оскорблений я все же опускаться не стал. А только распахнул дверцу, и сразу пошли прахом надежды на поездку в одиночестве. Место у дальней стенки оказалось занято худощавым сеньором, смуглым и темноволосым. Как бы невзначай замешкавшись на верхней ступеньке, я окинул незнакомца быстрым взглядом. Было дворянину лет тридцать от роду, на худом лице с резкими высокими скулами и короткой черной бородкой выделялся крупный прямой нос. Волосы он стянул в косицу, в левом ухе посверкивала золотом серьга с крупным зеленым самоцветом. И глаза — тоже зеленые. Из-под распахнутого плаща проглядывала добротная ткань синего камзола, на шею был повязан теплый платок. Кожаный оружейный пояс оттягивала дага, а ножны с широкой и не слишком длинной скьявоной мой попутчик упер в пол и придерживал коленями. Левая рука лежала на сложной корзинчатой гарде. — Сеньор… — Я коснулся кончиками пальцев шляпы, опустился на сиденье и устроил на коленях саквояж. Кучер прикрыл дверцу, но темно из-за этого не стало: свет проникал через оконце с поднятой ставней в передней стенке. Сосредоточенное лицо незнакомца дрогнуло, и он расплылся в обаятельной улыбке. — Сильвио де ла Вега, к вашим услугам! — Филипп вон Черен, лиценциат, — представился я, пытаясь распознать акцент собеседника. Это оказалось непросто: говорил он на северо-имперском наречии столь бегло и чисто, что вполне мог сойти за местного уроженца. Но южанин — это точно; слишком характерная внешность. Сильвио с интересом посмотрел на мой серебряный перстень и не удержался от вопроса: — Великодушно простите мое любопытство, Филипп, но разве вы не изучаете тайные искусства? Я слышал обращение «магистр»… — О! — улыбнулся я. — Путаница вполне объяснима. Помимо всего прочего, так обращаются и к лекторам факультета свободных искусств. — Благодарю за пояснение, — принял мой ответ собеседник, запахнул наброшенный на плечи плащ с меховым подбоем и погрузился в собственные мысли. Лошади тронулись, дилижанс качнуло, и я задвинул засов, дабы случайно не вывалиться наружу из-за некстати распахнувшейся дверцы. Дорога оставляла желать лучшего. Казалось, вся она состоит из колдобин, выбоин и луж. Впрочем, морозец прихватил грязь, поэтому экипаж шел свободно и не застревал, к тому же, в отличие от жестких лавок общего отделения, наши сиденья были мягкими, с обтянутыми кожей войлочными подушками. Трясло не так уж и сильно. — Путешествуете по делам, магистр? — обратился ко мне Сильвио со свойственной выходцам с юга непосредственностью. — Получил кафедру в университете Святого Иоганна, — ответил я, в общем-то, чистую правду, шмыгнул носом и добавил капельку лжи: — Буду преподавать словесность. — А! — оживился южанин и хлопнул себя по туго обтянутому кожаной штаниной бедру. — Как там было сказано: «Слово живое подобно эфиру небесному, книги — тела смертных людей»! Зеленые глаза собеседника азартно блеснули, и я его не разочаровал. — Не самый точный перевод со староимперского. В оригинале говорится о небесном светиле, не об эфире. Сильвио развел руками: — По нынешним временам подобное изречение граничит с ересью. Того и гляди, причислят к солнцепоклонникам. Повисла неловкая пауза, и я отвлекся, чтобы раскрыть саквояж. Как назло, дилижанс сильно тряхнуло, под ноги мне вывалился лакированный деревянный футляр с затейливыми серебряными уголками. — Что там у вас? — полюбопытствовал Сильвио. Я провел ладонью по гербу Ренмельского императорского университета и улыбнулся: — Мои орудия труда. — Книги? — предположил южанин, оценил размеры футляра и поправился: — Книга? — Трактат об изящной словесности небезызвестного Лотара Медасского, — подтвердил я, выудил из саквояжа носовой платок и вернул на место слишком уж увесистую для вместилища книги шкатулку. Затем отвернулся и с облегчением высморкался, перестав наконец шмыгать носом. Колесо провалилось в очередную яму, и нас здорово подбросило, но дальше дилижанс пошел на редкость ровно, тряска стихла, смолк скрип колес. Я выглянул в окошко и обнаружил, что экипаж вывернул на староимперский тракт. Прошедшие с момента его создания века не сумели разрушить уложенные впритирку друг к другу каменные плиты. Древняя дорога тянулась на северо-запад через равнины и перевалы вплоть до Свальгрольма — главного порта Самоцветного моря. Я с облегчением откинулся на спинку сиденья и начал перебирать четки, пропуская меж одеревеневших от холода пальцев шарики полированного янтаря. Те казались теплыми на ощупь; очень быстро призрачный огонь отогрел ладонь и стал взбираться вверх по руке, снимая напряжение, прогоняя сомнения и нервозность. Я начал проговаривать про себя молитву о благополучном завершении путешествия, но тут оценивший плавный ход дилижанса Сильвио отметил: — Умели раньше строить, магистр! Не так ли? — И не говорите, сеньор! — был вынужден я поддержать разговор. — Чего у древних не отнять, того не отнять. — Если б только это! — экспрессивно махнул рукой южанин. — Если б только это, магистр! Мы выстроили дом на фундаменте сгинувшего мира. Поскреби хорошенько — и непременно отыщешь следы Полуденной империи. Я кивнул и оспаривать это утверждение не стал, поскольку оно не только соответствовало истине, но и было вполне безобидным и не могло навлечь неприятности одним лишь молчаливым согласием. Впрочем, беседовать на подобные темы со случайным попутчиком все же не стоило. Я посмотрел через узенькое окошко на улицу. Дилижанс начал обгонять шагавшего по обочине путника, но бродяга вдруг ухватился за подножку и побежал рядом. Прямо на ходу он перекинулся парой фраз с кучером и пропал из виду, а по крыше экипажа застучали тяжелые башмаки. Нет, не бродяга, раз смог оплатить поездку, пусть и на империале. Сильвио поднял лежавший в ногах заплечный ранец, достал из бокового кармашка плоскую фляжку, глотнул сам, протянул мне. Ноздри уловили аромат виноградного бренди, и я отказался, хоть и едва не стучал зубами от холода. — Благодарю, сеньор. Предпочитаю менее крепкие напитки. — Как знаете, — не стал настаивать Сильвио, сделал еще один глоток, и глаза его заблестели. — Древние умели не только строить. Они хоть и были презренными солнцепоклонниками, но во многом превосходили нас. Мы по сравнению с ними будто карлики рядом с великанами. Тут уж я промолчать не смог и заметил не без сарказма: — Как говаривал один мудрый человек, карлики на плечах великанов имеют более широкий кругозор по сравнению с последними. — Пустые слова! Северные народы жили в дикости, цивилизацию сюда принесли имперские легионы! |