Онлайн книга «Золотая пуля»
|
Я тоже не знала. А еще я перемазалась с головы до ног в грязи и уже замерзала на ветру. В сапогах хлюпала вода. – Может, индейцы знают? – Я думаю, это был гигантский скорпион, – сказал Джек наконец. – Чего? – Я обалдела. – Скорпион. Видишь, это вроде как хвост и жало. – Джек показал на мелкие кости. – Я бы точно наложил в штаны, если бы такого увидел. Джек почесал затылок, затем сплюнул. Почти по-взрослому. Его фингал налился желтизной и словно бы делал лицо старше. Я представила такого скорпиона, как он описывал, и похолодела. – Да ну тебя! – сказала. – Просто кости, – сказала я. Отец посмотрел на меня и кивнул. – Иди матери помоги, – велел он. Я кивнула. У меня болели руки, я оттирала одежду на ледяном ветру. У ручья. Оттуда как раз мост видно. – Бетти, – окликнул он меня, когда я уже взялась за ручку двери. – Что? – Стоило оно того? Он словно знал про мои стертые до крови руки. Хотя я прятала их под передником. Я подумала: какие-то, черт побери, кости. Я могу ругаться не хуже погонщиков скота. Ий-е-хху! Но потом вспомнила улыбку Джека, когда я спросила: «Долго еще?» И сказала: – Стоило. Отец кивнул. Я открыла дверь и вышла во двор. Холодина собачья. Я обхватила себя руками. Такой холод, словно в лицо мне выплеснули всю зиму. Из ведра. На дворе темно, и где-то вдалеке собака лает. Это у Джека. Его семья – наши арендаторы. Я вышла на двор. Мы бедные, но если у тебя есть арендатор, ты не совсем бедный, есть и беднее тебя. В общем, да. Хотя отец Джека все пытается разбогатеть, но у него плохо получается. Коровы сонно и смачно вздыхали в коровнике. Кто-то отправляет их пастись и ночью, многие так делают. На свободном выпасе. Земля-то здесь ничья и еще долго будет ничьей. То есть индейцы, конечно, мешают. Нет ничего хуже апачей, говорила мама. Даже чума и оспа. Они смерть. Я постояла, дрожа, но уйти не уходила. Я смотрела вдаль, туда, где лаяла собака. Там горел один огонек. Потом медленно погас. Как там Джек? Папаша Джека его поколачивает. Кулаки у него чешутся, не знаю. Один раз Джек так получил, что даже стоять не мог, я его сама оттащила в сарай и уложила на солому. Он стонал и вырывался, пока я не принесла горячего молока и не напоила его. А потом добавила виски, что стащила у отца. Джек уснул. В другой раз он замывал кровь у ручья, я увидела его худущую голую спину. Позвонки торчали, что твой… о, как у этого, в стене! Скорпиона. Хотя я почему-то думаю, что это была птица. В другой раз он пришел с крючком в губе. Вот как это может быть? Сказал, что на рыбалке оступился. Я стащила у отца кусачки и срезала крючок. Только никакая это не случайность. Я по глазам видела, что Джеку это не просто так прилетело. А снять сам он не мог, у него все руки были изрезаны. Распухли, красные, неловкие. Джек держал их в ледяной воде, а потом они не гнулись. Рубаха вся в кровище. Я заставила его снять рубаху, пошла к ручью. Застирала рубаху, сижу, тру камнем. Кровь только холодной водой отмыть можно. Руки уже онемели. Потом смотрю, по воде уплывает розовое пятно. То есть одно мгновение было – и все, растворилось. Но я все равно увидела. И что-то меня словно ударило. И я как зареву. Как дура. Сижу над ручьем, нос красный, сопли в три ручья, а сама тру и тру. И реву. Не знаю, что это было. Боже, если ты смотришь. Сделай что-нибудь. Сделай, ты же можешь. На милость твою уповаю. А мать Джека я несколько раз видела издалека. Вроде она индианка, смотрит молча, равнодушно, потом уходит в дом. Джек не похож на индейца, скорее на отца – такой же белобрысый. Только глаза темные, как у матери. Я как-то спросила про мать, он только зубы сжал и головой мотнул. Однажды мать Джека зашла к нам по какой-то надобности. Кукурузной муки попросить или масла, не знаю. Я в это время во дворе сидела, задумалась, тут мать меня и увидала. И как закричит: – Не сиди как скво! – Я ноги-то и подобрала и села прямо, как леди. А мать Джека вздрогнула и пошла быстрее. Тут-то я и поняла, что она понимает по-английски. Ей-ей, понимает. Я вот снова представила, как вырасту и поеду в Новый Орлеан. И как буду сидеть в экипаже, а джентльмены будут снимать шляпы и кланяться. И мне как-то легче, что ли. Там даже вежливой не нужно быть. * * * Не было дня, чтобы я не думала о самоубийстве. Интересно. Это началось с похорон отца. Я словно немного со стороны наблюдаю сейчас за собой. Не вмешиваясь. Сегодня почему-то эта тяга очень сильна. Сильна как никогда. Тяга сильна никогда. Хочется наконец закончить эту тягомотину. Эту жизнь. Это приключение без желания и конца. Только Бог говорит: нельзя. Он вообще любит запрещать все веселое. Ничего. Ничего. * * * Бетти прошла по краю перил и прыгнула вперед. Перед ней раскинулась, словно в один необычный растянутый миг, вся гладь реки. Веревка натянулась. * * * Может, в какой-то момент они расслабились. Мормон и Джек. И уже не так внимательно смотрели на восток. Может, счастье заполнило их без остатка, так, что даже места ни для чего другого не осталось. Я проснулась, как от толчка. Точно кто-то ткнул меня острым локтем в ребра. Вставай, Бетти. Почему-то я сразу поняла, что беда нас наконец настигла. Вчера я долго маялась, не находила себе места, тоска тянула душу, мать даже накричала на меня, потому что я ходила туда-сюда, как слепая, и все роняла. Она закричала на меня, а потом поймала мой взгляд и осеклась. И больше не кричала. Потом даже плеснула мне виски в молоко. Но даже молоко с виски меня не согрело. А только чуть притупило тревогу, словно я смотрела на себя со стороны. Я не знаю, что это было. Просто ныло и ныло в животе, словно я что-то важное забыла. А вот сегодня я проснулась с чувством большой беды. Только еще не знала какой. Какой беды. Какой. Сердце сжалось так, что я совсем не могла дышать. Я заставила себя встать и сидеть, дыша – раз, другой, третий, пока дыхание не восстановилось. Нет, это всего лишь кажется. Ничего плохого не происходит… А потом раздался стук в дверь. * * * Джек всегда держит слово. В это утро он встал пораньше и пошел на смотровое место. И держал караул. И увидел их. Пришельцев. – Люди, – сказал Джек, когда мы открыли дверь. Мормон из-за холодов спал не в конюшне, а в доме. Я с неудовольствием отметила, что он пришел откуда-то со стороны маминой кровати. |