Онлайн книга «Скрытые в темноте»
– Есть что-нибудь? – Ага. «Пальчики» Уолша полностью совпадают с неидентифицированными отпечатками из подвала и кухни. А еще – и тут начинается самое интересное – со следами в сарае. Правда, только на банках из-под краски и садовых инструментах. – Так вы будете его допрашивать? – Ему точно придется кое-что объяснить, – Гислингхэм кивает. На экране видно, что в комнату заходит Куинн и осматривается в поисках Гиса. – Ой, кажется, мне пора. Эверетт продолжает наблюдать: Гислингхэм отодвигает стул и садится рядом с Куинном. – Мистер Уолш, я детектив-сержант Гарет Куинн. С детективом-констеблем Гислингхэмом вы уже знакомы. Для записи подтверждаю, что вам зачитали права… – И это, простите, какая-то нелепость, бюрократическая ошибка. Я не имею никакого отношения к этой абсурдной ситуации. – Разве? – Подняв бровь, Куинн открывает папку. – Нам только что подтвердили, что некоторые отпечатки, найденные в доме номер тридцать три по Фрэмптон-роуд, совпадают с вашими. – Ну и что тут такого? Я бывал там несколько раз. Правда, уже давно. – Когда вы были в доме последний раз? – Точно сказать не могу. Наверное, осенью две тысячи четырнадцатого. В октябре приезжал на конференцию в Оксфорд и заглянул к Биллу на пару минут. Если честно, я перестал заходить к нему после смерти Присциллы. Теперь удивляется Гислингхэм – слова Уолша звучат странно, учитывая мнение людей о Присцилле. – То есть вы с ней ладили? – Признаться, она была ужасной женщиной. Злобной сукой, которая разрушила первый брак Билла, хотя сейчас, насколько мне известно, это не считается чем-то зазорным. Она превратила последние годы жизни моей тети в ад. Я специально приезжал лишь тогда, когда она отсутствовала дома. – И как часто? – Пока Нэнси была жива, – каждые четыре-пять месяцев. И не больше раза в год после того, как Билл женился на Присцилле. – Так почему вы перестали бывать у Харпера после ее смерти? Напротив, это лишь облегчило бы ваше общение. Уолш откидывается на спинку стула. – Даже не знаю, просто так получилось. Не стоит искать в этом какие-то скрытые мотивы, констебль. – Выходит, вы бросили навещать старика как раз в тот момент, когда он больше всего нуждался в уходе? – не сдается Гислингхэм. – Он остался один, начал сдавать, проявились симптомы деменции… – Я ничего не знал о болезни, – выпаливает Уолш. – Ну, естественно, вам же было не до него. Уолш отворачивается. – На этом дело не закончилось, верно? – говорит Куинн. – Вы разругались в пух и прах, насколько нам известно. – Чепуха. – Вас видели. Уолш бросает на него испепеляющий взгляд. – Если вы имеете в виду старушку с его улицы, то сомневаюсь, что ее можно считать надежным свидетелем. Воцаряется тишина. Уолш барабанит пальцами по своим бедрам. Стук в дверь, в комнату заглядывает Эрика Сомер с кипой бумаг в руке. Она пытается привлечь внимание Куинна, но тот делает вид, что не замечает. – Сержант, можно вас на пару слов? – Мы еще не закончили с допросом, констебль Сомер. – Я вижу, сержант. Гислингхэм понимает, что Сомер пришла с чем-то важным, хоть Куинн и не желает это признать. Он идет к двери. На мониторе Эверетт видит, как раздражается Куинн. В итоге Гислингхэм возвращается в комнату, а Сомер следует за ним. Она садится в дальний угол лицом к сержанту, но тот по-прежнему отводит глаза. Крис кладет бумаги на стол, достает из стопки один листок с фотографией и показывает Уолшу. – Знаете, что это, мистер Уолш? Тот смотрит на снимок, едва заметно ерзая на стуле. – Нет, сразу вот так не скажу. – А я думаю, вы отлично знаете. У вас ведь такой есть. Уолш скрещивает руки на груди. – И что? При чем тут обычный шкафчик? – Не совсем обычный. Наоборот, это специальный шкаф для хранения особых статуэток, которые как раз имеются у доктора Харпера. Они указаны здесь, – он тыкает во второй листок, – в списке страхования домашнего имущества. Правда, вот что странно – я не заметил ни одной фигурки в доме Харпера. Зато я видел точно такой же шкафчик в вашей гостиной. Гислингхэм чувствует, что Куинн смотрит на него в упор. Сержант терпеть не может, когда его застают врасплох. – Итак, мистер Уолш, – быстро добавляет Гислингхэм, – давайте не станем терять время. Рассказывайте, что это за штука. Губы Уолша гневно сжались в тонкую линию. – Мой дед был дипломатом и после войны много лет провел в Японии. Там он собрал большую коллекцию нэцке. – Что, простите? – Куинн откладывает ручку и поднимает глаза. – Вы понятия не имеете, о чем идет речь, да? – усмехается Уолш, изогнув бровь. Однако с Куинном шутить не стоит. – Что ж, просветите меня. – Нэцке – это такие миниатюрные резные фигурки, – отвечает Сомер вместо Уолша. – Когда-то они были частью традиционного японского одеяния. Что-то вроде объемных пуговиц. Уолш улыбается Куинну: – Похоже, ваша коллега осведомлена куда лучше вас. Сержант бросает на него злобный взгляд: – И во сколько оценивается эта коллекция? – Всего в пару сотен фунтов, – небрежно бросает Уолш. – Ценность ее заключается совсем в другом – это память. Дедушка оставил фигурки Нэнси, и я решил, что после смерти тети они должны вернуться в семью. – Доктор Харпер, видимо, был против? На мгновение лицо Уолша искажается от гнева. – Да, он возражал. Видите ли, фигурки очень нравились Присцилле. Харпер ясно дал понять, что она их не отдаст. «Ну еще бы», – подумал Куинн, а вслух сказал: – Понятно. А после ее смерти вы решили снова попытать удачи? – Да, вы очень красноречиво выразились. Я опять поехал к Биллу. – И он опять вас отшил. Поэтому вы и поругались. Гислингхэм иронично улыбается: он не устает повторять, что бывает только два мотива преступлений – из-за любви или из-за денег. А иногда из-за любви и денег одновременно. Уолш уже завелся: – Он не имел права! Эти фигурки – часть семейной истории, часть наследия… – Где же они теперь? – В смысле? – изумляется Уолш. – Как упомянул детектив-констебль Гислингхэм, в доме Харпера статуэток нет. У вас же при этом имеется специальный шкафчик для их хранения. |